— Но я все же не могу понять, почему об этой разработке никто не знает? — взлохматив кудрявую копну, с сочувствием глянул на друга Пабло. — В Мурасе сплетни разлетаются быстрее вирусов.
— Потому что из шахты еще никто не возвращался, — сверкнул глазами Капеэсэс.
Туся поняла, что только за счет злости он собирает в кулак остатки воли и сил.
— Рабочих держат на глубине, а тех, кто пытается бунтовать, еще и приковывают магнитными цепями или сразу определяют в доноры, — рассказывал Слава, безуспешно пытаясь подавить мучительный, надсадный кашель. — Единственный выход на поверхность — через горно-обогатительный комбинат. Но им пользуются только надсмотрщики, обслуживающий персонал установок и прочие подонки на службе «Кимберли инкорпорейтед».
— А мы еще думали, куда из Мураса пропадают люди, — виновато проговорил Эркюль, любовно баюкая своих обезьянок. — Тем более, тут так трудно вести учет.
— Речь идет не только о нелегалах, за которыми и вправду трудно уследить, — мгновенно взяв себя в руки, добавила Ленка. — За последние полгода мы потеряли десятерых активистов подполья и несколько толковых агентов. Узнать бы, в каком месте произошла утечка! — Ленка воинственно сжала кулаки, вновь превращаясь в прежнего отчаянного оператора.
— Насчет утечки я тоже выяснил, — невольно залюбовавшись любимой, улыбнулся ей Слава. — Нас опознали твои старые знакомцы Майло и Рик.
— Пираты из команды Шварценберга? — не веря своим ушам, переспросила Туся, чувствуя, как нано-скальпель начинает дрожать у нее в руках.
Слава кивнул.
— Уж не знаю, как им удалось освободиться, но на «Альтаире» они пробились в надзиратели. Звери еще те! Десять раз пожалел, что мы их тогда не аннигилировали.
— Это мы исправим, — взяв у Туси из рук инструмент, пообещал Арсеньев.
— Ребят из подполья все равно не вернуть, — в один голос вздохнули Ленка и Эркюль.
— Они все еще живы и ждут нашей помощи, — сделал безуспешную попытку подняться Слава. — И кроме наших товарищей, там еще сотни невинных, которых заманили в шахту, посулив более высокий заработок, или просто привезли из окраинных миров в качестве рабов!
— Если мы запросим подкрепление у Командования и попытаемся взять горно-обогатительный комбинат штурмом, руководство Корпорации скорее всего успеет замести следы, — покачал головой Арсеньев. — Нужно искать какие-то другие пути.
— Там есть лаз, вернее заброшенный воздуховод, по которому я выбрался наружу, — с мольбой глянул на Командора Слава. — Я вообще оказался на выработке случайно, — продолжил он, затребовав спутниковый снимок и безошибочно показывая место, где спасительная отдушина выходила на волю. — Меня же хотели сначала отправить на Рас-Альхаг, но тут началась эпидемия, и порты закрыли.
Туся, которую обида и неподвластная никаким препаратам душевная боль Капеэсэс едва не сбивала с ног, на несколько мгновений нырнула в его сознание. Она увидела камеру для допросов, родную сестру той, в которой когда-то вещал про Менделеева-Клапейрона Арсеньев, и отчаянно дребезжащую кабину лифта, которая увлекала заключенного куда-то в нижние круги преисподней.
— Если он до сих пор не раскололся, дальше тратить на него время и силы бесполезно. Отправить в установку и концы в воду, вернее в коллоид. И пусть тугодумы с Рас-Альхага пеняют на себя, что вовремя не пошевелили задницами и не соизволили его забрать до объявления карантина.
Потом его долго тащили по длинным запутанным коридорам между рядами излучавших призрачный, потусторонний свет аквариумов установок энергообмена. Количество доноров, еще живых, но впавших в мучительное оцепенение, не поддавалось подсчету, и он невольно примеривался, каково это, смотреть на мир не снаружи, а изнутри. Те приятные эксперименты на Васуки, воспоминание о которых даже сейчас отозвалось в разбитом теле сладкой истомой, были не в счет, ибо тогда эндорфины расцвечивали реальность сотнями невероятных красок. Сейчас ему предстояло нечто другое.
Ленка рассказывала, что примерно на третьи сутки отчаяние и боль сменяют апатия и равнодушие, когда человек постепенно начинает забывать себя или просто сходит с ума. Хорошо, что эти наблюдения не стали достоянием змееносцев и местных упырей. Тогда бы в Галактике появились целые планеты, населенные послушными рабами. Впрочем, в том, что касалось покорности населения, змееносцы и так преуспели.