Пока выступали какие-то мутные и непонятные личности, которые не всегда могли правильно произнести названия городов Ванкувера, да и самой планеты.
— Нагнали статистов, раздали текст, а как его произносить объяснить не удосужились, — скривился Савенков, наблюдая за выступлением женщины неопределенного возраста с обезображенным лицом.
А ведь все пострадавшие в Новом Гавре получили полномасштабную медицинскую помощь, включая лазерную пластику с полным восстановлением внешности.
Следующая свидетельница, похоже, все-таки говорила не с чужих слов. Она очень живо описывала холод осенней ночи, пронзаемой вспышками плазмы, запах гари и нечистот, хаос, неразбериху и безуспешные попытки найти хоть какую-то защиту от выстрелов. Вину за гибель людей она, впрочем, полностью возлагала на бойцов Содружества.
— Они ворвались в лагерь и открыли огонь! Подожгли бараки, в которых находились старики и начали расстреливать детей в медицинских корпусах. Потом они захватили генераторы защитного поля, отрезали нас от города и погнали к кораблям, чтобы вывезти в самые отсталые колонии Содружества в качестве бесплатной рабской силы на фабрики концерна «Херберштайн».
— Мерзавка, о какой бесплатной рабской силе она говорит! — возмутилась сеньора Эстениа, которая лгунью узнала. — Ей предлагали прекрасное место с высоким окладом и не где-нибудь, а на Земле. Но она решила, что за два дня пребывания в лагере может рассчитывать на пожизненную пенсию, наряду с инвалидами и участниками боевых действий.
— Видимо змееносцы ей желаемое дали, — пожал плечами полковник Минамото.
Нескольких бывших узников привлекли к процессу явно обманом. Одна женщина упорно называла агрессоров легионерами и не могла взять в толк, почему обвинитель и судья ее все время исправляют. Другой мужчина вообще, едва его попытались поправить, открыто обвинил «Панна Моти» в запрещенных экспериментах над людьми, а потом потребовал объявить принудительное энергетическое донорство вне закона.
Его мгновенно убрали, а слово взял Феликс. В своей обычной вкрадчивой и витиеватой манере он напомнил высокоуважаемому суду о подрывной деятельности Арсеньева в первые годы после открытия филиала «Панна Моти» на Ванкувере. Попытку добыть формулу вакцины смерти он назвал промышленным шпионажем в пользу концерна Херберштайн, а освобождение пленников из заброшенного дока — бандитским рейдом.
— Как мы помним, подсудимый Арсеньев каким-то образом сумел связаться с сообщниками, — соловьем заливался Серый Ферзь, — и они устроили в городе беспорядки, повлекшие за собой убийства людей, в том числе сотрудников Корпорации. Все мы скорбим о трагической гибели супругов Дюбуа, ликвидированных агентами Содружества. К нашему великому сожалению их сын не только сотрудничает с концерном Херберштайн, но сражается в рядах врагов Альянса.
— Дайте мне скорчер! — негодовал Клод. — Я отправлюсь в систему Рас-Альхаг хоть пешком и убью этого гада!
В запале он едва не снес процессор с монитором. Слава поймал его за плечи и ощутимо встряхнул.
— Юному Дюбуа, вероятно, промыли мозги, — словно увидев его реакцию, благодушно улыбнулся на другом конце галактики судья.
— То же самое можно сказать и о свояченице истца, — услужливо подался вперед на своем антиграве обвинитель.
— Лучше я попрошу вас предоставить слово моей супруге, — покровительственно глянул на судей Феликс. — Дорогая, надеюсь, ты сможешь ответить на вопросы относительно судьбы твоей несчастной сестры.
— Готовы ли вы подтвердить, что подсудимые похитили вашу сестру и удерживают ее насильно? — видя Галкино замешательство, спросил обвинитель.
— Да, все было именно так, — заученно кивнула Галка. — Рита вышла из госпиталя, чтобы встретиться с группой сопровождения, которую для ее эвакуации организовал мой муж, но Арсеньев и его сообщники убили охранников и вывезли мою сестру на Землю, чтобы проводить над ней опыты в исследовательском центре концерна «Херберштайн».
— Кто бы тут об опытах речь заводил, — начал Клод, вспоминая участников программы «Универсальный солдат», которые после длительного и тяжелого лечения постепенно возвращались к нормальной жизни.
— Галина Усольцева повторяет то, что ей велели, — строго осадил его Савенков.
— Говорит теми же словами, что и во время нашего последнего сеанса связи, — всхлипнула Туся.
Она не могла сказать, что ей сейчас тяжелее: смотреть на Арсеньева, который за какое-то неосторожное движение получил разряд тока, и теперь мучительно откашливался, пытаясь восстановить дыхание, или видеть, как корчится Галка, словно кровавую мокроту исторгая навязанную ей ложь. Петрович и барсы смотрели на Усольцеву старшую с явным осуждением, и только в глазах Арсеньева читалось сочувствие.