Туся едва сдерживалась, чтобы не перейти на бег или просто мгновенно не переместиться. Она не могла допустить, чтобы ее опрометчивость привела к запуску системы самоуничтожения. Арсеньев еще несколько минут подождет. Она чувствовала, что к нему возвращаются остатки воли и сил, более того, в какой-то момент поняла, что чувствует и остальных барсов.
Хотя Командору удалось как-то их добудиться, все трое находились почти в забытьи. Пабло блуждал по просторам межсети, и строки неисправного кода опутывали его, как тлетворная паутина, вгрызаясь в спину, там, где была содрана кожа. Дин пытался куда-то бежать на перебитых ногах. То ли, переживая гибель отца, опять пробирался через гибельное болото, то ли преследовал по пустоши пиратов. Петрович снова тонул, на этот раз пытаясь выбраться из превратившейся в ловушку шахты «Альтаир». Предчувствуя скорый конец, бравый старшина в трансформированном бредом варианте переживал свой последний бой.
«Ребята, держитесь! — заклинала Туся. — Саша, передай им, чтобы не смели умирать!»
Забыв об осторожности, она бегом преодолела несколько этажей. Барсов даже сейчас поместили на одном из самых нижних ярусов, чтобы в случае попытки освобождения этот уровень стал их могилой. Туся даже думать не хотела, сколько кубометров земли ей придется преодолеть. Знала точно, что справится, чего бы это ей ни стоило. Спустившись на нужный уровень и отыскав в ряду установку, она, сама себя не помня, застыла у бронированного стекла.
Конечно, Туся примерно представляла, что ее ожидает: глазами Арсеньева она видела достаточно, чтобы не питать никаких иллюзий, да и на доноров успела насмотреться. И все же, когда привыкшие к полумраку глаза различили в зеленой слизи очертания четырех нагих, изувеченных тел, а тусклый свет ламп осветил изуродованные почти до неузнаваемости, но все равно родные лица, она почувствовала, что ноги отказываются ее держать.
Саша. Она видела его в последний раз в зале суда, истощенного, окровавленного, но не сломленного. Дух его сохранял твердость и сейчас: когда он ее поддерживал, когда во время ее акушерской смены успокаивал и давал советы. Но в попытке одолеть эту неподвластную им силу Феликс и другие палачи превратили его тело в подобие попавшего под пресс неисправного механизма с выломанными шестеренками и торчащими во все стороны пружинами.
Вывернутые из суставов, иссохшие, как плети, руки изгибались уродливо и коряво. С выпирающих ребер свисали клочья кожи. Живот запал настолько глубоко, что сквозь него, кажется, просвечивал хребет. Перепаханная жуткими шрамами и швами грудь вздымалась судорожно и неровно. Половину лица скрывал соединенный с дыхательной и пищевой трубками намордник, громоздкий как ранний акваланг. Трубки катетеров, опутавших нижнюю часть тела казались даже толще изможденных, атрофированных ног с кажущимися огромными ступнями.
Разлепив заплывшие синяками веки, едва продираясь сквозь едкую слизь коллоида, Саша пытался ее увидеть.
«Ого, какой большой! — уловила Туся мысль любимого, когда он все-таки ухитрился разглядеть ее выпирающий даже в бесформенной робе живот. — Олежка, сынок. Жаль, что на тебе маска. Хотя все равно отсюда мало что видно. Глаза щиплет и контуры расплываются».
«Саша! Миленький! Потерпи еще чуть-чуть!»
Туся припала лицом к отрезвляюще холодному стеклу, пытаясь пробиться внутрь в безуспешной попытке излечить страшные раны, вернуть подвижность истощенному телу. И в тот момент, когда в безумном, безотчетном порыве она едва не отдала все накопленные силы на исцеление, не имеющее для доноров никакого смысла, на ее плечо легла чья-то тяжелая рука.
Часть третья XX
— Рита! Ну, наконец-то! Еле тебя отыскал. Надо было сразу сюда идти, а не светиться, разыскивая тебя на «ферме». Хорошо Галка надоумила.
Хотя лицо Клода скрывала маска костюма бактериологической защиты, да и лицо в целях маскировки подверглось изменениям, старого друга, почти что брата Туся привыкла узнавать даже в закрытой броне по одному только отпечатку сознания. И как она его раньше не почувствовала? Видно, увидев Арсеньева, полностью выпала из всех слоев реальности.
— Как хорошо, что я успел тебя перехватить! — сбивчивой скороговоркой пояснял запыхавшийся барс, почти силком оттаскивая Тусю от установки. — Ты же нам всю операцию чуть не провалила!