Арсеньев улыбнулся и без малейшего намека на осторожность запустил руку под обшивку:
— Шусмик! Не пугай людей и вылезай!
В ответ на его призыв, весело виляя пушистым хвостом, плотоядно облизывая розовым язычком очаровательную заостренную мордочку и умильно глядя блестящими бусинами агатовых глаз, из дивана выбрался маленький пушистый зверек, похожий одновременно на шпица, пекинеса и кус-куса, совершенно невообразимый, но, тем не менее, очаровательный.
— Кто это? — не поняла Туся.
— Шуршалик, — как о чем-то само собой разумеющемся ответил Арсеньев. — Шуршалик сумчатый, модифицированный, сокращенно ШСМ, или Шусмик. Конверсионная разработка института бионики. Кибернетический питомец, домашний любимец, настроенный на позитив. Одно из первых созданий Шацкого. С него, как я полагаю, Леха и начал свои эксперименты в области излучений. Чувствуете, как здесь уютно? Процентов на девяносто — это влияние поля Шусмика.
— Ну и буйная у твоего Шацкого фантазия! — недовольно пробурчал разлегшийся на диване у противоположной стены Слава.
— Не отрицаю, — усмехнулся Арсеньев, взяв зверька на колени и проводя рукой по его шелковистой шерсти. — Но за Шусмика я ему благодарен. Действие биополя ШСМ не больше пяти метров, зато, как выяснилось, оно способно противостоять силе генератора.
Туся вспомнила, что, пребывая в сознании Арсеньева, видела в вестибюле института что-то теплое и мягкое. Так вот кто, оказывается, помог Командору сделать последний рывок!
Шусмику надоело ластиться, и он отправился знакомиться с Тусей. Запустив руку в его мягкий мех, она поняла, что Арсеньев прав. Зверек излучал эмоциональное тепло. Арсеньев тоже потянулся к Шусмику. Случайно это произошло или Командор это сделал намеренно, но, когда он проводил рукой по гибкому хребту кибер питомца, его мозолистая ладонь накрыла Тусину руку и на какое-то время задержалась в таком положении к легкому недоумению Шусмика, явно удивленного, почему ласкают не его.
В это время застекленная дверь в смежное помещение открылась, и в комнату вместе с ароматным дымком ввалился Петрович. В каждой руке он держал по нескольку железных прутов с нанизанными на них кусками жареной курицы.
«Интересно, откуда здесь куры»? — подумала Туся и тут же вспомнила про виварий, мимо которого проходил Командор.
— Ну что, разбойники! Кому первый кусок? — вкусно пророкотал Петрович, облизывая с тыльной стороны ладони сок и жир.
— Больным и ослабленным! — мгновенно отреагировал Слава, раскладываясь поудобнее на своем диване.
— Правильно, Петрович! — не отрываясь от рации, отозвался Дирижер. — Лучше опробовать на Капеэсэс, как на наименее ценном члене группы! — и, не обращая внимания на негодующие возгласы Славы, продолжал. — А то, кто их знает этих биоников, что у них за мутанты сидели в виварии?
— Я набью тебе лицо и не погляжу, что твой отец меня тогда с площади вытащил! — погрозил радисту кулаком Слава, впрочем, так и не удосуживаясь подняться с удобного дивана.
— Нормальные депрессивные куры! — пресек дальнейшие препирательства Дин, успешно проведя дегустацию и намереваясь потребовать продолжения банкета. — «Куродактили табака» или «Цыплята по-Петровичевски».
Получивший свою порцию Слава, смачно чавкая, прожевал кусок, показывая слегка выдающиеся клыки, и мечтательно протянул:
— Эх! Сюда бы еще сербелианского пару бутылочек и вообще можно никуда не уходить до конца войны!
— Выпивка будет, когда выполним работу, — с улыбкой отозвался Арсеньев. — А пока радуйтесь тому что есть и считайте это авансом. Пока мы даже на сухпаек не наработали!
Петрович, меж тем, приблизился к Тусиному дивану и осторожно присел на краешек, держа на отлете, как шпаги, три шампура.
— Девочка наша ожила! — проворковал он ласково, шевеля усами, как ризеншнауцер. — Никогда себе не прощу! — тряхнул он головой, по-видимому вспомнив происшествие в подвале. — А этих олухов, — он обличающим жестом указал на Пабло, Дина и Дирижера, — вообще стоит отправить в штрафбат или в эту, как его, обсерваторию, консисторию, тьфу ты, забыл, консерваторию! Девчонка разобралась, что к чему, быстрее, чем барсы.
— Ладно, Петрович, — примирительно махнул рукой Арсеньев. — Главное, обошлось.