— Ясное дело! С кем-нибудь из своих связаться пытался! — пояснил обрюзгший. — Забей! — посоветовал он. — Тебе же проще будет. Доставим их в лагерь и дело с концом! Впрочем, если тебе неймется, можешь устроить допрос по всей форме. А мы с ребятами, пожалуй, пойдем. Неохота как-то по дюнам в темноте шастать. Не ровен час, угодим в зыбучие пески!
Хотя обрюзгший, как и все патрульные, вызывал омерзение, Туся была ему благодарна за то, что избавил от необходимости вранья. Так складно объяснить свое появление на побережье она бы точно не смогла, да и Дин с Пабло пребывали не в самой лучшей форме и на допросе могли бы дать какой угодно промах. Впрочем, хуже всего было Сергею Савенкову, и его жизнь, за которую они с Командором столько времени ожесточенно боролись, вновь висела на волоске.
— А с этой падалью что делать? — грубо ткнул находящегося в состоянии искусственного сна радиста в бок еще один патрульный, с бесцветными глазами навыкате и сильно выдающимися вперед резцами.
— Да здесь оставить! — махнул рукой его напарник, смуглый, коренастый с широким, чуть приплюснутым носом. — Все равно он не жилец.
— Я понесу его! — мигом пробудился от апатии Дин, делая шаг в сторону раненого товарища.
— Твоего мнения тут никто не спрашивал! — ударил его в грудь прикладом с мощным блоком питания коренастый.
— Разве вы не хотите получить вознаграждение еще за одного пленника? — продолжал настаивать на своем Дин.
— Да какое там вознаграждение! — недовольно фыркнул еще один член отряда, худощавый парень, с не лишенным миловидности лицом. — Лагерь и так переполнен! Пленные дохнут, точно медузы на солнце. Там же раненых больше, чем здоровых. Эти барсы просто укурки долбанутые, идти в бой с такими увечьями. Если транспорт задержится еще на пару дней, плакали наши призовые!
— Не наши, а конвоиров внутреннего периметра, — поправил его обрюзгший. — Наша задача эти будущие батарейки доставить в лагерь, а уж как переправить их живыми на фабрики Корпорации пусть думают те, кто не высовывался за пределы силового поля карантинной зоны со времен начала эпидемии. И я буду не я, если не выскребу с начальства все, что мне причитается за каждого, включая этот живой труп!
С шуточками да прибауточками он поднял Дирижера и утвердил на плечах Дина, приторочив словно тюк и для надежности привязав к кистям рук, скованных за спиной. Туся вновь мысленно поблагодарила старого циника за то, что тот сделал вид или и вправду не заметил укрытый под одеждой раненого дыхательный аппарат.
— Ну что ты там возишься! — поддел этот же мрачный балагур настаивавшего на допросе молодца, который никак не мог совладать с Тусиными наручниками. — Всех торопил, а сам решил пристроиться к девке по-быстрому? Успеешь еще! Пока она, вишь, кочевряжится, глазенками сверкает. А посидит с недельку в лагере, так за миску похлебки танец живота для тебя спляшет и подрядится на любой кипеж с наручниками или без! А уж если ты ее обрюхатишь, просто броню языком тебе вылижет! Кому не хочется пожить лишние девять месяцев, а коли хорошо дело пойдет, то и пару лет!
Туся, конечно, слышала жуткие истории о существовании «ферм», на которых привезенные со всей галактики молодые здоровые женщины вынашивали для производства Зеленого жемчуга младенцев, ценой заведомого детоубийства покупая несколько лет жизни. Однако до сегодняшнего дня она все-таки надеялась, что это все досужие вымыслы, бессовестное вранье и пропагандистские бредни, как любила повторять замкнутая в ограниченном мирке своих иллюзий бедная Галка.
Галка-Галка! Где она теперь? А что, если им предстоит встретиться где-нибудь в этом лагере или на одной из «ферм»?
На миг перед Тусиными глазами вновь возникли ряды аквариумов, которые ее преследовали в кошмарном видении на Седьмой. Потом она увидела себя пробирающуюся вдоль жутких рядов в бесформенной арестантской робе, отягощенную не столько бременем, желанным для большинства женщин, сколько размышлениями о судьбе, которая ожидает еще не рожденное дитя и его отца. А Галка, стыдливо прячущая лицо под маской костюма бактериологической защиты, стояла в соседнем помещении рядом с Феликсом, готовая ввести смертельную инъекцию очередному обреченному.
Туся до крови закусила губу, пытаясь отогнать наваждение.
Неужто это конец? Неужто Командор и барсы мертвы, а корабли Вернера, Савенкова и Цоца-Цолы на выходе из коридора оказались под огнем вражеской эскадры? Ведь если звездолеты все-таки доберутся до лагеря, то она лучше погибнет под обломками башни генератора, чем станет соучастницей злодеяний змееносцев. Впрочем, нет, успокаивала Туся себя. В видении она точно знала, что отец будущего малыша — горячо любимый мужчина, а не случайный похотливый кобель из числа охраны. Поверить же в возможность возникновения нежных чувств к кому-нибудь из легионеров она просто не могла.