- Точно? Не смеялся? Не улыбался ехидно?
Почему эльф должен был улыбаться, да еще и ехидно, Алвин не понял, но снова энергично замотал головой.
- Хорошо.
Алисия Фон Штейн аккуратно откупорила фиал, - руки ее дрожали, - и сделала осторожный глоток. Прикрыла глаза, словно прислушиваясь к организму. Затем дернулась было передать фиал в руки Алвина, но опомнилась, схватила кружку, смахнула остатки медовухи прямо на пол, поморщилась и нацедила пару капель.
- Пей.
Алвин принял деревянную кружку обеими руками, осторожно, будто она была полна до краев. Открыл рот, чтобы спросить, закрыл, снова открыл и опрокинул содержимое, на выдохе, как частенько пил дядька. Подождал, пока одинокие капли скатятся вниз – глупейшее положение – и на всякий случай потряс кружку.
Вода. На вкус просто вода, правда, с запахом медовухи, что не удивительно. И ради этого они?..
Алисия удовлетворенно кивнула, - глаза ее блестели, легкая, едва уловимая морщинка на лбу разгладилась. Закупорила фиал, обмотала тряпицами и убрала в дорожную сумку со словами:
- Остальное для мастера Лорфина, а то старик сдал в последнее время.
Они уезжали, когда рыжее ласковое солнце уже вставало по правую руку от гор. Словно бесконечная армия воинов, тянулись к свету цветки золотарника, в народе прозванные «золотая розга». Ветер расчертил небо над головами обрывками облаков и затих. В этих краях время остановилось. Осень, бесконечная осень, которая никогда не закончится. Эфирис, растянутый на века.
Глядя на желторотого парнишку, крепко сидящего в седле, Алисия вспоминала не давние слова Дармилиона про вечное детство, а собственные мысли, когда впервые увидела милую девочку – котенка, гоняющую клубок шерсти по гладкому полу: «Свою, что ли, завести? Приходишь домой, а она тебе радуется…»
Конец