При прикосновении щупальцев сайма горнист застыл, а лейтенант закричал:
— Вы не имеете права!
— Мэдисон должен знать, что это наше подкрепление вышло в тыл врага.
По всему полю битвы сигнальщики повторили приказ. Из ворот и через стены продолжали выходить рейдеры. Клид повернулся к Валлерою:
— Это северяне — и они теперь на нашей стороне! Как передать приказ «Подготовиться к приему подкреплений»?
Но Дермотт в бинокль уже увидел то, что злиннил Клид: одни рейдеры с тыла напали на других. Он сделал знак своему сигнальщику, и Клид вернул трубу профессионалу.
Мэдисон получил сообщение — возможно, рядом с ним была Райза или кто-нибудь из проводников с высокой чувствительностью, и главный командный пост отдал приказ по всей армии.
— Пошли! — крикнул Клид Валлерою. — Северянам передачи нужны не меньше, чем рейдерам!
Они приказали проводникам выйти в поле, объяснив, что нужно давать передачу северянам, прежде чем их новые союзники начнут убивать.
С этого момента бой превратился в уничтожение закоренелых рейдеров. Тс, кто хотел спокойной жизни с семьями, кто хотел обрести новый дом, больше не признавали их руководство. И люди Дермотта получили возможность отомстить.
К вечеру пришлось направить солдат Эмстеда против частей Дермотта, чтобы помешать им убивать союзников, которых привел с собой Амбру. Дермотт с криком явился к Эмстеду:
— Предатель, вы выступили против собственного народа!
Но один из его собственных офицеров перехватил штык, которым Дермотт замахнулся:
— Сэр! Бой окончен — мы победили, сэр! Можно прекратить сражение.
— Да, генерал, мы победили, — подтвердил Эмстед, делая вид, что не заметил нападения на себя.
Люди Дермотта остановились и с опаской наблюдали за этим противостоянием. Солдаты Эмстеда сразу начали проникать в их ряды и весело окликали:
— Эй! Мы победили!
— Мы живы, а рейдеры мертвы!
— Давайте праздновать победу!
На поле битвы наступила тишина. Уцелевшие были покрыты кровью и грязью. Окружающее поле дрожало от напряжения: те, кто стал рейдером после распада своей территории, с трудом сдерживали стремление убивать. Несмотря на полученный от проводников селин они все равно стремились к убийствам.
Генерал Мэдисон позволил праздновать победу. Его люди по-прежнему смешивались с людьми Дермотта, вместе с ними разбивали лагерь. Дермотт мрачно смотрел, как его люди изменяют ему, его поле было пронизано негодованием от такого предательства. Когда Мэдисон отпустил его и Эмстеда, Дермотт отправился в свою палатку и до ухода его частей оттуда не показывался.
Клид отвел Райзу в сторону.
— После того как они поедят, положение улучшится, но все равно держите северян подальше от людей Дермотта. Некоторые из северян поистине нуждаются в убийствах.
Райза кивнула.
— Я послала двести саймов навстречу Мору, чтобы они помогли привезти продовольствие. Они вернутся к рассвету.
Медики Райзы распределились по всему лагерю; их было немного, но действовали они очень эффективно. Погребальные команды с помощью артиллерийских зарядов копали во все еще промерзшей земле братские могилы. Офицеры подсчитывали потери. К тому же нужно было продолжать убеждать северян в том, что они получат землю и правительство поможет им устроиться на новом месте — они теперь не преступники, а союзники.
К тому времени как первые лучи солнца коснулись поля битвы, порядок был полностью восстановлен. Раненых перенесли в город, и Райза и Клид в последний раз осматривали тела, чтобы убедиться, что никого не похоронят живьем. Около одного из тел они увидели Эмстеда.
— Он мертв, Харрис, — печально заверил Клид, глядя на окровавленное лицо Билла Джессона.
Закаленный военный не проронил ни слезы, но поле его было проникнуто горем.
— Он был так молод. И так много обещал. Войны всегда забирают молодых.
— Может, теперь войн не будет, — сказала Райза.
Эмстед встал и осмотрелся — и на этот раз одна слеза избежала его контроля.
— Молюсь, чтобы вы были правы. Меня тошнит от сражений, Райза. Будем надеяться, что всех остальных тоже.
Чуть дальше Райза злиннила Сузи Дарли. А она что здесь делает? Ей полагается быть в полевом госпитале.
Но Райза не стала бранить Сузи, увидев, что та склонилась к телу своего отца, в груди которого зияла рана.