Восемь правил, четыре основных закона и не больше двадцати исключений. Набор ингредиентов сам говорит о способе приготовления и применении готового средства! Это же элементарно! Водные зелья – настои и отвары, спиртовые – настойки и экстракты, твердые формы – мази, свечи, пилюли, драже, гранулы. Листья настаиваем или завариваем, корни и клубни толчем, варим или делаем вытяжку, твердые средства, опять же, толчем, растираем и добавляем в микстуру или мазевую основу, если не прописано употреблять в сухом виде. А сборник целительских рецептов – это просто… как поэма! Там каждое средство, как слово, которое нельзя выкинуть из строки, но можно заменить, и оно зазвучит по-другому. Я его весь наизусть выучила еще на первом курсе.
Меня считали зазнайкой и выскочкой. Неудивительно, что подруг в академии я не завела, да мне это и не нужно было, когда у меня был свой дом.
Правда, профессор стихийной магии, мур Хрисаор однажды сказал, что для зельевара или артефактора абсолютно нормально ощущать свой материал кожей, у них это в крови, так же, как желание комбинировать и экспериментировать. В то время как для мага-стихийника совершенно естественно наслаждаться своей стихией, проверяя мир на прочность. Вообще-то зельеваров, артефакторов и бытовиков стихийники тихо презирали, считали слабосилками. Такой мощный поток, как могли выдать стихийники, никто не мог выдать. Очень они любили мериться то огненными пульсарами, то водяными смерчами, и часто увлекались. Моего уровня хватило бы для поступления на стихийный факультет, но я не захотела. Училась со слабосилками. Естественно, меня не любили: где другие пыхтели и потели, я одним касанием достигала результата.
Зато у них вырабатывался контроль и умение тонко работать имеющимися силами. Никто из слабосилков не выгорал, исчерпав свой резерв, они его очень точно ощущали, в отличие от стихийников. Это у них то густо, то пусто, а у нас стабильно. Меня папа стал учить контролю раньше, чем я начала ходить. Каждый год пара-тройка студентов-стихийников попадала в лечебницу с диагнозом «тотальное необратимое магическое истощение». Зато было над кем потренироваться будущим целителям. Толку не будет, а навредить больше, чем они себе навредили, сложно.
Как-то один из недоучек, обладавший ранее приличными силами, упрекнул целителей в том, что они бесполезны, ибо не могут восстановить его утраченный резерв. Так-то резерв неплохо восстанавливался хорошим питанием, сном, близостью с сильным магом. Но не при тотальном схлопывании ядра при разрыве оболочки. Там было просто некуда сливать силу, это как решетом черпать воду.
– А элементаля тебе на палочке не принести? – огрызнулась тогда третьекурсница-целительница.
Я присутствовала при этой сцене и тогда решила, что в целители не пойду, хотя раньше подумывала. Чтоб меня вот так каждый выгоревший маг считал ненужной ветошью, унижал и оскорблял? Это незаслуженно и обидно. Зато зельеваров все уважают и ценят.
Артефакторика давалась мне слишком легко, она была еще точнее и правильнее зельеварения, мне даже учить ничего не надо было, я видела схемы внутренним взором и легко могла найти ошибку, починить или разобрать почти любой артефакт. Поэтому моим выбором стало зельеварение.
Надо создать зелье, отбивающее аппетит, подумала я под тонкие трели пустого желудка. Пришлось выпить два стакана воды, чтоб он заткнулся и не мешал заснуть.
Зато вставать пришлось с рассветом, чтоб нацарапать эссе по рунистике и решить задачки по магмеханике. А профессор Эванс меня все равно не любит и прицепится, невзирая на то, сделаю я домашнее задание, или нет. Теперь у нее хотя бы повод будет поругаться.
У дверей столовой я была в числе первых и постукивала ботиками друг о друга, грея зябнущие руки в рукавах пальто.
– Оголодавшие! – как всегда хмуро приветствовала нас заспанная повариха, распахивая дверь.
Кашу я не любила никогда, но деваться было некуда. Съела, и ложку облизала. И жидкий чай выпила, только цветом намекающий на отдаленное сходство с настоем чайного листа. Вонял он сеном с отдушкой грязных носков, а не чаем.
Зато вчерашняя голодовка сберегла мне два медяка! Я их вчера не потратила. Сегодня мне обеспечен ужин. Из-за работы в «Верене» я пропускала ужин в студенческой столовой, что вызывало горькие сожаления. Но жестокие начальники вряд ли бы отпустили меня раньше на два часа под таким ничтожным предлогом, как соблюдение режима питания.
Рунистика пролетела, как миг, магмеханика тоже, а на ботанике мури Эванс предсказуемо прицепилась, хотя мой сбор от запора был сделан совершенно правильно. Тертой коры крушины половина веса, крапива – две трети, тысячелистник треть. В неистовство ее привело то, что половина группы спутали жостер и крушину. Еще бы с черемухой спутали, бестолочи. Отличия жостера от крушины ей перечисли! Да все разное!