Старик топал на Успу ногами, даже ударил его и строго-настрого приказал, чтобы сын немедля, сегодня же, изменил свое отношение к Зезаг. Мысль о винтовке, предложенной Черновым, Говде понравилась, но он заявил, что сам пойдет за ней, и не откладывая.
Широкоплечий, высокий махкетинский старшина был человеком крутого нрава, ему не было дела до чьих бы то ни было слез. Поэтому, собравшись ехать в Ведено, он вызвал жену и сказал ей:
— Если сын наш нынче вечером не сломает дурной нрав этой паршивой женщины и не станет мужчиной, то я ему не отец, а он мне не сын. Имей это в виду.
* * *
Зезаг, сгорбившись, сидела у окна своей комнаты. Когда на дворе стало темнеть, она встала, перешла в другую комнату и забилась в самый темный угол. Ее мраморно-белое лицо едва светилось во мраке, и на нем мерцали огромные ввалившиеся глаза. В этот вечер почему-то ей было особенно тревожно. Время от времени ее начинала бить дрожь и из глаз текли слезы, хотя она не замечала этого.
Вдруг распахнулась дверь и в комнату вошел Успа. Со света в первый момент он ничего не мог разглядеть и беспомощно озирался. Потом глаза его различили жену, и он решительно шагнул к ней.
— Зезаг, — сказал он глухим угрожающим голосом.
Она сразу вся сжалась, как всегда, готовая к сопротивлению.
— Ну скажи, Зезаг, долго еще собираешься ты ломаться? Не стыдно ли тебе?
— На моей душе нет греха, я никого не стыжусь, — сказала Зезаг, не глядя на него.
— Стыд!.. Кому из людей интересно, стыдишься ты или нет!
Успа сел на кровать рядом с ней и положил руку ей на плечо. Она содрогнулась от отвращения.
— Скажи, почему ты не любишь меня? — спросил он шепотом.
— Не знаю, — еле слышно ответила она.
— Лжешь, грязная сука! — срывающимся голосом закричал он. — Думаешь, тебе удастся встретиться со своим Солтамурадом? Трижды в могилу сойдешь раньше, чем увидишь его, дурная ишачка! — и Успа замахнулся на жену кулаком.
Зезаг даже глазом не повела и сидела, будто каменная.
— Я высушу тебя в этом углу, — прошипел Успа. — А в дом к себе на этих днях приведу самую красивую невесту.
— Приведи хоть княгиню, а меня оставь в покое.
— Нет, не оставлю! — он вдруг вскочил и заметался по комнате — Я еще не сказал тебе самого главного... Ты знаешь, что я на днях ездил в Ведено. Так вот, я добился от пристава Чернова, чтоб твоего Солтамурада упрятали в тюрьму...
Зезаг обомлела и испуганными глазами, не отрываясь, глядела и обезумевшее лицо этого человека.
— Поняла теперь, что брыкаться бесполезно? Теперь я нашел средство против тебя! — захохотал он, брызгая слюной.
— Не трогай меня, уходи! — заикаясь от страха, вымолвила она. — Хорошее средство ты нашел, богом проклятая собака. Не стыдно ли тебе, а еще называешься мужчиной!
— Средство самое верное! А что касается того, мужчина я или нет, это ты сейчас узнаешь!..
Глотая слезы, Зезаг дрожала как в лихорадке.
— Что тебе нужно от меня?
— Твоя любовь.
— Моя любовь?.. Тебе? — она обезумевшими глазами посмотрела на него. — Любить тебя, который погрузил меня в черную ночь на пороге моей чистой любви! Какое безумие, что я остановила в ту ночь руку Солтамурада: я побоялась тогда, что из-за меня прольется кровь невинных людей. Свершись тогда убийство, и я ни одного дня не провела бы в этом проклятом доме.
— Молчи, хватит! — заорал Успа. Он вдруг выхватил кинжал. — Я не ручаюсь за себя. Гляди: вот этим клинком я завтра же заколю Солтамурада, если ты сегодня не будешь моей. Слышишь?! Я буду резать его на куски. Чернов разрешил мне это...
«Он с ума сошел», — с ужасом подумала Зезаг, глядя на его покрасневшие дикие глаза. Успа шагнул к ней, протянув руки. Кинжал со звоном упал на пол.
— Я готова трижды умереть, лишь бы не быть твоею! — выкрикнула она.
Он замотал головой.
— Хватит злоупотреблять моим терпением! — и, дико кинувшись вперед, схватил Зезаг. Она рванулась в сторону, но он судорожно вцепился в ее плечи.