– У меня хорошая новость. Папу повысили.
Радость-то какая. Перед глазами снова зарябили картинки на сросшейся с экраном ладони – вниз, вниз, ссылка, вниз.
– Круто, – отозвалась Вика, листая, пережевывая, листая, пережевывая, снова листая. – Мы с классом в театр хотим пойти на той неделе. Я уже записалась. Ещё Марина Анатольевна просила передать, что собрание в пятницу.
Сообщение от Светы принесло очередное залипательное видео, где миловидная блогерша синим выкрашивала… Тут порхнули яростные Леночкины руки.
– Ну, мам! – возмутилась.
– Вик, твоего отца повысили до командира части. С переводом в Эльск. Заступает в следующий понедельник. Я только что звонила Марине Анатольевне и завтра поеду к директору.
Отложенный телефон ежесекундно разрывался Светиными сообщениями:
«Надень завтра то прикольное платье»
«У нас завтра два совмещенных с 11Б»
«Мать»
«Ну ты понимаешь, о чем я»
– В Эльск? – переспросила Вика. – Это где-то рядом с Москвой?
– Папе точно сказали об этом только вчера. Раньше всё было не до конца ясно. Но теперь уже точно. Понимаю, всё так не вовремя… Выпускной класс…
«Ау, ты где?», – писала Света.
Ау. Ау. Ау. И вот она уже сидит, скукожившаяся, сложенная сбоку до нелепых длинных плоскостей, во всерастворяющем кольце маминых рук и плачет, как маленькая девочка.
– Ну что, Викочка, удачи тебе!
– Не пропадай, мать! Буду скучать!
– Выезжаем в 5 утра! Викс, ну давай пошустрее!
И вот она сидит, сонная, в тихо теряющей знакомый двор, район, город машине, чуть склонив голову на щемяще пахнущее домом мамино плечо. Отец пусто и сосредоточенно гонит прочь. Медленно розовеющая тьма съедает надпись «Красноярск», одни за другим жиденькие поля, последний знакомый городишко – кажется, она была там со школьной экскурсией.
Бледная девица в черном окне – постный безразличный лик, но у него отчего-то драгоценно блестящие влажные глаза, карие, те же самые, из которых хлещут незамеченные ею Викины слезы.
65 часов, почти трое суток – нескончаемая дорога в новую жизнь, бурчащая отцовским голосом о каком-то подрезавшем мудаке, о ближайшем магазине, о жизни старой и предлагающая (уже голосом материнским) то ему, то Вике сыпучее печенье и приторный чай.
– Еще теплый, правда. Специально в термос налила.
Взбудораженные улеи фирменных заправок, вполне приличные, под что-то крестьянское стилизованные придорожные кафе, краткие хлопки двери в кратких остановках.
У длинных дорог не выиграть время. Папа спешил совершенно по привычке. Летчики всегда спешат, но никогда не опаздывают.
– На ночь тормознемся под Омском.
Курган, Златоуст, Уфа. Суровая осень все выцветала в позднее лето. И сквозь тонкий морок полусна-полубыли сменялись местные сетевички, спящие деревеньки, постепенно грустневшие к Поволжью. В проблесках вай-фай Вика строчила Свете жалобно медлящие сообщения.
Хрустящие чипсы, влюбленные родительские перешептывания и мысли о том, чтобы никогда не приехать. Уснуть и проснуться дома, а утром пойти в родную гимназию.
Кажется, она снова плакала, неслышно, чтобы не спугнуть хлипкое родительское счастье, воровато пробравшееся и словно помолодевшее.
Подорвалась от того, что мама деликатно тронула за плечо: «Вставай, соня». Их чемоданы уже сторожили на резной плитке стоянки. Хладный ночной воздух, забравшись в салон, мурашками ощупал тонкие плечи.
– Квартира, сказали, ничего…
– За неделю обустроим… Мне очень понравился район, везде новые многоэтажки, – где-то на фоне переговаривались родители.
Она не выйдет, нет. Ни за что. Мощной лапой уложив на сиденье темноволосую голову, ее вновь сманила дрема.
– Вика, кофту надень! – где-то далеко прикрикнула мама.
Тут кто-то сделал смешную безуспешную попытку поднять ее и куда-то донести.
– Да ладно, пап. Поставь меня. Я сама, – просипела. – Чемоданов тебе, что ли, мало?
– Всё своё ношу с собой! Даже такое тяжелое! – пошутил он.
– Это не дочь тяжелая, а пузень мешает! – заворчала мама.
Полуживые, на последних силах они загрузились в отель, где проспали двенадцать часов. А утром через простенькое, подернутой тюлью окно Вика впервые увидела Эльск.
22 сентября переезд был официально закончен. Разве что спрятался под сиденьем перепуганный велюровый рюкзачок.
– Дочь, ты в машине забыла, – беглеца все-таки выцепила мама.