Для успокоения его и читателей скажем, что Франка к моменту первых взрывов и начала пожара находилась в восьмом блоке, в полнейшей безопасности. Она сидела на кушетке в кабинете начальника геодезического отдела, болтала ногами, смеялась и разговаривала о всяких пустяках со старшим писарем Краузе и называла его Максиком. А старший писарь все подбрасывал в железную печурку дровишки, чтобы в кабинете поскорей стало жарко и Франка размотала, наконец, свой расписной шейный платок, а может, даже — предел мечтаний — расстегнула на груди пару пуговичек. Вот только, спрашивал себя Максик, не будет ли это нарушением субординации? Нет, отчего же — если начальник отдела арестован, его обязанности и права автоматически переходят к заместителю. После того, как он представил себя, как заместителя господина обер-лейтенанта, исполняющим свой долг перед отчизной во франкиной кроватке, ему самому сделалось до невозможности жарко…
Пауль бежит по улице, сам не зная куда, хочет кого-то спасти или спастись сам, мечется среди таких же растерянных солдат с пустыми и полными ведрами в руках, среди отдающих сумбурные команды полуодетых офицеров, среди панически ржущих и встающих на дыбы лошадей, среди гудящего и спиралями возносящегося к небу пламени, среди стелящегося едкого дыма, среди ужаса и огненной погибели. Тут и там дорогу ему преграждают страшные провалы в земле, длинные прямые канавы, превратившие знакомые улицы в непроходимый лабиринт. Кое-где, правда, через эти траншеи уже перекинуты длинные доски и даже бревна, но Пауль не рискует перебираться по этим хлипким мосткам, он бросается то в один переулок, то в другой, словно заяц, которого травит стая гончих. Внезапно он обнаруживает себя в заброшенном саду, том самом, что вплотную прилегает к воздухоплавательному ангару. Здесь пустынно и даже спокойно, длинные ряды деревьев стоят в зимнем оцепенении, ничто не горит и не рушится и Пауль может перевести дыхание и оглядеться. За его спиной пылает деревня Майберг, там пляшет оранжевый свет и слышны выстрелы. Возвращаться туда представляется невозможным. Впереди, там где ангар, тоже полыхает, но не так сильно, как бы уже догорает. Вайдеман обещал ждать Пауля у входа в гостиницу, спасся ли он при начале обстрела? Если невидимка уцелел при первых взрывах, он наверняка побежал спасать свой драгоценный архив. Но как видно Паулю отсюда, в ангар тоже попал зажигательный снаряд, а ведь там складировался водород! Ангар не мог уцелеть, вместе с ним неминуемо погиб и архив. А Вайдеман, что же он?
Есть только один способ проверить это, и Пауль, хоть медленно и нехотя, но все же идет к ангару. У железнодорожных путей он останавливается и осматривается. От воздухоплавательного ангара остался лишь покореженный железный остов, пламя полностью пожрало стены и крышу, всюду разбросаны тлеющие обломки досок и разорванные взрывами газовые баллоны. Похоже, что от одной из таких огненных ракет занялся, а сейчас уже догорает, и деревянный станционный перрон. Вайдемана нигде не видно, хотя пламя и освещает все вокруг, но пляшущие тени очень черные. Может быть, Вайдеман где-то прячется?
— Андреас! — кричит Пауль, сложив ладони рупором, — Андреас, вы тут?! Алло, Андреас!
Несколько секунд Пауль тщетно прислушивается, не подаст ли невидимка голос. Вдруг оглушительный треск пистолетного выстрела бьет ему по ушам, и огненный шмель пролетает мимо щеки, обжигая лицо — кто-то стреляет, стреляет по нему! Пауль падает на колени и пригибается к земле, это Вайдеман, он что, спятил?! Почему он палит по своим?!
— Не стреляйте! — молит Пауль из-под натянутой на голову шинели. — Это я, Людвиг! Я один, вы с ума сошли, не стреляйте же!..
Темнота молчит, выстрелов больше нет. Пауль осторожно разгибается и всматривается. Из-за стоящей вдалеке на рельсах дрезины выходит какая-то фигура — похоже, это, и вправду, Вайдеман — он свистит и машет рукой. Вот ведь свинья такая, он же мог Пауля случайно убить! Что за дурацкие шутки! Пауль поднимается на ноги и отряхивает колени.
— Я так рад, что вас не прибило первым же снарядом, господин невидимка! — со всем возможным сарказмом говорит он приближающейся фигуре. — Что бы я делал без вас и без вашего баловства с огнестрельным оружием?! Очень смешно! Вас, случайно, не ударило потолочной балкой по голове, а? Как вы себя чувствуете, господин фокусник?