— Ты мой, — говорит Франка. — Ты мой навсегда.
Пауль не возражает, он доверился течению, его несет река, его убаюкивают волны. Полковник Мюллер совсем отдалился, остался где-то на берегу, его закрыли деревья, кругом только покой и мерный ход реки. Будущее пока не существует, прошлое растворилось и ушло, а настоящее — вот оно, как яблоко в руке. Пауль закрывает глаза.
— Я приду к тебе ночью, — шепчет Франка, ее волосы щекочут ему лицо. — Где ты спишь, здесь, в гостинице?
Пауль качает головой, морщится, нет, не в гостинице, пока нигде. Может, в бюро на кушетке, он не знает.
— Тогда ты спишь у меня, — говорит Франка. — Уже поздно, пойдем сейчас.
Она принимается одеваться. Уже поздно? Который же час?
— Семь, — сообщает Франка, бросив взгляд на стенные часы. — Уже темно. Здесь рано ложатся. И встают тоже рано. Утра час дарит золотом нас.
Пауль тоже поднимается с пола, выглядывает из-за стойки. В буфетной пусто, столы и лавки чернеют в полутьме как надгробия, дверь, ведущая в большой зал, плотно закрыта и кажется, что она не откроется вовеки. Франка что-то прибирает за его спиной, расставляет стаканы и тихо напевает. Пауль прислушивается.
Пойдем, говорит Франка. Что ж, пойдем. Пауль отыскивает свое пальто, Франка задувает лампу, и они уходят.
Полковник Фридрих Мюллер слышит, как стукает входная дверь — он остался один. Он сидит в своем кресле, свеча почти догорела, стеарин натек лужицей на непрочитанные бумаги. Где-то я ошибся, думает он, поэтому все пошло не так, неправильно, и я один несу ответственность. Это все, что мне осталось в жизни — ответственность. Франка — девочка, она живет не умом, чувствами. Я думал, что я отвечаю за нее, я ошибался. Но за все остальное — я все еще в ответе, перед собой, перед делом.
Он встает и подходит к телефонному аппарату на стене, снимает трубку и стучит по рычагу, металлическое лязганье эхом отдается в пустой темной зале.
— Фройляйн Бауэр? — говорит он в эбонитовую бесконечность. Он не называет себя, все в деревне и в замке знают его голос. — Герти, дайте мне третий. Аксель? Есть новости? Тогда вот что. Отключайте напор. Никаких но. Отключение, полный ремонт, включение и подъем до стандартного уровня. Да, отвечаю я. Не ваше дело. Капитан Кольбекер, выполняйте приказ.
Он опускает трубку на рожки телефона и стоит так у стены, опершись спиной, в голове пульсирует боль. Магнитная линия оборвалась, шарик потерял весь свой заряд. Старая жизнь кончилась, а новая еще не началась. Начнется ли?
Оставим его здесь, будем милосердны.
Глава 12
Ночью стылый ветер расчищает небо и Майберг накрывает свет полной луны. Пауль просыпается от холодных свинцовых лучей, простреливающих комнату Франки навылет, от окна к подушке, вот черт, только ведь заснул! Он приоткрывает один глаз и тут же зажмуривается — словно пробочник вворачивают, проклятая луна, прямо какие-то «лучи смерти»! Прикрывает глаза ладонью. Снова пытается посмотреть из-под руки, вот, уже лучше. Прямо перед носом — голое плечо Франки, худое, но красивое. Живописное. Франка спит на боку, волосы закрыли лицо, но Пауль его прекрасно помнит, прелестное лицо, очень милое. Майне либе Франка. Что она тут вытворяла! Пауль думал, что умрет — от стыда, от смеха, от усталости, от удовольствия… Он такое узнал за эти несколько часов неустанной возни, столько нового, на вид и на ощупь. Кое-чего привычного для него, Пауля, конечно, не хватало, зато много чего необычного и интересного было в избытке. Понятное дело, было сложно. Когда было совсем сложно, Пауль просто закрывал глаза и представлял себе… э-э… ну, скажем — что хотел. Но Франка — молодчина, она как с цепи сорвалась! Попутно она рассказала ему всю свою жизнь в этом санатории, только представить — полсотни мужчин и все голые, это же рай божий на земле! Так странно было слушать про ее кавалеров! Пауль то и дело представлял себя на месте Франки, а что бы сделал он, а что бы он ответил, потом мысленно менял сторону — а как бы он соблазнил Франку, так сделал или вот эдак? И что особенно хорошо — можно было тут же попробовать все на деле.