Значит, Вайдеман — призрак из плоти и крови, уточняет Пауль. Спать ему уже не хочется. Ведь не каждый день доводится разговаривать с галлюцинацией, да еще какой там? Отрицательной, спасибо. То есть, с человеком-невидимкой, которого видно.
— Я замечаю, что вы пытаетесь меня уколоть, господин Штайн. Эта ваша последняя реплика… Но я сделаю вид, что я ее не заметил, да-да, вы не говорили, я не слышал. Я понимаю, что вам трудно сообразить спросонья, да еще после таких, с вашего позволения, эскапад с нашей милейшей Франкой, но вы попробуйте поверить, что я действительно невидим. Я уже говорил и снова повторяю — вы, именно вы, господин Штайн, меня видите. Но это только вы. Для других я — невидим, фьють, как облако, нет, как стекло.
Пауль предлагает разбудить Франку и попросить ее выступить экспертом.
— Я ждал этих слов, — гордо заявляет Вайдеман. — Мы обязательно это сделаем, но попозже. Похоже, это единственный способ убедить вас. Моего слова вам, я вижу, недостаточно. Конечно, почему вы обязаны верить на слово человеку, которого видите первый раз в жизни, даже если он тоже геодезист-оператор, как и вы? Корпоративная солидарность — пуф! в наше время это пустой звук! Подождите, не будите ее пока. Я дам вам сначала один неплохой совет, по дружбе. Видите, для меня дружба не является устаревшим понятием! Так вот, сначала хорошо продумайте, что вы скажете мадемуазель Франке, когда прервете ее сон праведницы. Не вздумайте сказать: посмотри, дорогая, не сидит ли в том углу привидение? Не Вайдеман ли это восстал из ада? Она, во-первых, испугается, а во-вторых, подумает, что вы сошли с ума. Зачем же вам такая аттестация? Спросите что-нибудь нейтральное, попросите ее принести какую-либо мелочь. Стакан воды, например. Вот он тут, на столике. Понимаете? Если она заметит меня, вы выиграли, если не заметит… ну, вы в любом случае не проиграете. Я о вас забочусь, господин Штайн, не о себе. Мне уже ничто повредить не в состоянии, я достиг совершенства, первый из людей.
Зажгите свечу, ваше совершенство, говорит Пауль, явите себя миру. Вайдеман недовольно хмыкает, но отыскивает на столике огарок в блюдечке и тычет в фитиль сигареткой — этакое прикуривание наоборот. Ему приходится сделать несколько яростных затяжек, но в результате его усилий все же разливается бледный дрожащий свет. Вайдеман поднимает блюдечко и ставит себе на голову, ну и клоун!
— Иллюзион с исчезновением человека, — говорит он. — Действуйте, камрад.
Пауль действует. Он целует Франку в плечо, раз, другой, наконец, она выпрастывает из-под одеяла одну руку и пытается обнять Пауля. Пауль ловит эту тонкую руку и целует ее пальцы.
— Франки, — говорит он ласково. — Франки, милая, завесь чем-нибудь окно, луна не дает уснуть.
Франка нежно мычит что-то, спускает ноги на пол и семенит босиком к окну. В лунном луче она останавливается и словно раздумывает. Вайдеман насмешливо чмокает губами, что довольно гнусно с его стороны.
— Накинь что-нибудь, Франки, — спохватывается Пауль. Он забыл, что Франка спала голая, а Вайдеман ведь и не подумает зажмуриться.
Франка приседает и шарит руками по полу. Нащупав халат, накидывает его на раму окна, как-то закрепляет и шлепает обратно к кровати. От Вайдемана она проходит в полуметре, как мимо пустого места, хотя не заметить этого комика — со свечой на голове и сигареткой во рту — очень проблематично. Может быть, она не открывала глаз?
— Свеча! — квакает Вайдеман. Франка, меж тем, уже лезет под одеяло.
— Что?.. Э-э… Свеча, Франки. Ты забыла задуть свечу, — послушно повторяет Пауль. Франка, со стоном, опять встает и на этот раз направляется к столику в углу. И снова она медлит секунду-другую, обхватив себя руками за голые плечи. Затем поворачивается на пятке, обводя комнатку взглядом.
— А где? — спрашивает Франка с растерянной улыбкой.
Вайдеман со стуком ставит блюдце на столик, свеча едва не гаснет от быстрого движения, тьма на мгновение сгущается, но потом огонек разгорается снова и Пауль видит Вайдемана уже отчетливее — тот откинулся на спинку стула, выражение лица торжествующее. Его тень лежит на стене, уродливая, как химера. Может ли привидение отбрасывать тень?
— На столе, — произносит Пауль с нажимом. — Вот же свеча, на столе.
— Ах, да, — говорит Франка. Она наклоняется к свече, наклоняется прямо поверх сидящего на стуле Вайдемана, так, что ее грудь буквально касается его лица, облизывает пальцы, протягивает руку — и комната с легким шипением фитилька проваливается в темноту. Пауль падает затылком в подушку. Может ли такое быть, чтобы Франка не заметила Вайдемана, когда он вот — сидит нога на ногу?! Не подстроено ли все это? Сговор? Франка снова уже в постели, обнимает Пауля и прижимается к нему всем теплым телом. Вайдеман ерзает в темноте.