— Так точно, мог, господин полковник.
— То есть, Штайн отсутствовал пять минут, потом вернулся с окровавленными руками, майора Райхарта находят убитым, а вы не придаете этому особого значения? Так что ли, обер-лейтенант?
Эберт молчит, уставившись в переносицу императора на портрете. Кадык его так и ходит, словно Феликс пытается сглотнуть и не может.
— И что же было дальше?
— Я отвел поручика… отвел Штайна в санитарную часть, к военврачу Либерзону. Господин военврач осмотрел Штайна, но не нашел ничего серьезного, кроме ссадин и синяков.
— Синяков? Ну, конечно, Райхарт должен был защищаться…
— Никак нет, господин полковник, синяк был на ноге, это от ордена.
— Какого еще ордена?
— У Штайна в кармане брюк находился военный орден на ленте. Когда Штайн упал при выходе, орден врезался ему в кожу бедра. Отсюда синяк, господин полковник.
— Что за ерунда? Откуда у него орден? Майор, вы что-нибудь понимаете?
— Украл у меня, — бормочет Вайдеман, яростно грызя сигару. — Я забыл его в штанах, черт!
— Не могу знать, господин полковник! — выпаливает Эберт.
— Какой это был орден, как он выглядел? — вступает Зайденшпиннер.
— Восьмиугольная звезда, господин майор… господин полковник. Желтый металл, вероятно, золото. В центре эмалевый круг, украшен бриллиантами. На лучах звезды тоже бриллианты. Круг синий, господин полковник.
— Голубой, — ворчит Вайдеман. — Круг голубой.
— Святой Стефан, — пораженно говорит полковник. — Откуда у Штайна может быть орден святого Стефана? Он что, послан государем?!
— Какое, он украл его у меня, а я у тебя, старый ты пердун, — в полный голос произносит Вайдеман.
Зайденшпинер лихорадочно просчитывает варианты, прикидывая реакцию Берлина на арест и возможную гибель при аресте прибывшего инкогнито полномочного военного контролера. Как бы не повернулось дело, мудрый Шпиннер собирается остаться в стороне.
— Пардон, господин полковник, — шепчет он сконфужено. — Мне нужно на минуту выйти. Что поделаешь, старость — не радость.
Майор выскальзывает из кабинета, цыкает на ординарца и поспешает в конец коридора, в клозет, где с облегчением затворяется на ближайший час. Приступ геморроя, господин полковник, уж не взыщите.
Полковник, в большом раздумье, бессознательно барабанит пальцами по крышке стола сигнал «угроза окружения, общий отход, перегруппировка». У поручика Эберта, невольно прочитавшего знакомый код, появляется слабая надежда избежать отправки рядовым на фронт и даже отделаться не очень значительным взысканием.
— Хорошо, обер-лейтенант Эберт, — говорит, наконец, полковник. — Пока мне все ясно. Расскажите теперь все с самого начала, абсолютно все, как вы впервые увидели поручика Штайна, как он себя вел, как выглядел, что говорил…
Глава 16
Поручик Штайн в этот момент, хоть и не может говорить, так как тяжело и судорожно дышит ртом, выглядит молодцом, да и вел он себя только что соответственно — несмотря на страхи, все получилось просто прекрасно и даже не очень быстро. Он был на высоте. На очень большой высоте, так высоко он, скажем откровенно, в жизни не забирался, просто горные кручи, слепящий снег, полет орла, покорение вершины и совместный с Франкой спуск верхом на лавине. Теперь он дышит Франке в ухо, а Франка обнимает его обеими руками за шею. Жесткие гимнастические маты кажутся Франке постелью из лепестков роз, и она готова не вставать целую вечность, лишь бы поручик вот так лежал и не двигался. Ну, он, конечно, может и подвигаться, но не сейчас, пожалуйста, попозже.
За спиной Пауля скрипит дверь класса и тонкий детский голос произносит:
— Вы не видели здесь мою кошку?
Пауль мгновенно перестает дышать вовсе и обращается в слух, остро ощущая всю незащищенность своей голой спины. Франка с усилием приподнимает голову и, вытягивая шею, пытается разглядеть поверх плеча Пауля, кто это там ищет кошку, да еще в такую минуту. Какой-то мальчик, похоже.
— Нет, маленький, — говорит она ласково, стараясь утвердиться на локтях, хотя поручик, только что такой невесомый, тянет теперь не иначе как на целую тонну. — Мы, к сожалению, не видели твоей кошечки.
— Совсем-совсем не видели? — не верит мальчик.
— Совсем-совсем, сладенький, — говорит Франка. — Мы спали и не видели никаких кошечек.
— Вы тут спали? — удивляется мальчик. А Пауля удивляет его наивность. — У вас нет дома?
Франка, тем временем, нашарила рукой платок и даже ухитрилась этот платок расправить. Пауль чувствует, как широкое легкое полотно ангельским крылом закрывает его потную спину. После этого можно и повернуться, только осторожно. Пауль сползает в сторону и занимает позицию сбоку от Франки, теперь ему виден их неожиданный гость.