— Кутаешься ты в свои латаные рукавчики, как воробушек в пёрышки, — усмехнулся серебристоглазый. — Что, нынче совсем туго у виноделов дела? Хотя о чём говорить, такие дожди…
Он отстегнул аграф в виде барбарисовой кисти и сбросил камлотовый плащ. Под ним оказалась тёмная рубашка с лесным узором: и зелень, и синь, и чернь… «Словно рыцарь с запада», — с восхищением глядя на дорогую ткань, подумала Хедвика. Но вслух бросила:
— Небось сам их и насылаешь!
Зал тем временем оживлялся: подтянулись сельчане с окрестных деревень, пахари с ячменных полей, молодые ведьмы из редколесья да и горожане с самого Грозогорья — все мокрые, что мыши. Пёстрая толпа рассаживалась за столами, шумела у стойки, гомонила, хохотала и словно чего-то ждала.
— Меня ждут, — будто прочитав её мысли, подмигнул незнакомец. — Я ведь Сердце-Камень.
— Всё ты врёшь! — воскликнула Хедвика, впрочем, не слишком уверенно. — Будь ты Сердце-Камень, были бы при тебе и менестрели, и скрипачи...
— Я сам себе менестрель. Скрипач мне не нужен. А вот лютник…
— Леди и господа! Жители Грозогорья и окрестья! — вдруг раскатился по влажному, жаркому воздуху бас хозяина. — Рад представить: неуловимый и сладкоголосый скальд Сердце-Камень! Северные баллады, суровые саги, драконьи сказки — для вас! Усаживайтесь, сушитесь, заказывайте яства! Сидр и медовуха, истории и менестрели — всё для вас в таверне Каменного Короля!
— Вот так названьице, — пробормотал серебристоглазый, выбираясь из-за стола. — Так вот, милая. Скрипач мне без надобности. А вот лютня сегодня пришлась бы кстати. Поможешь?
И, не успела она оглянуться, как незнакомец, назвавшийся Сердце-Камнем, схватил её за руку и повлек за собой к очагу. — Заодно и высохнешь!
— Но я не умею играть на лютне! — воскликнула она, тщетно силясь перекрыть нарастающий гул, улюлюканье и смех. Не слушая, он вскочил на край длинной лавки и приложил руку к груди:
— Леди и господа! Сегодня я не один!
Под хохот и шумные рукоплескания Хедвика едва не поскользнулась в луже сладкого хмеля.
— О-опс! Держитесь, моя леди! К очагу! — и повлёк её за собой дальше и дальше, под свист толпы, крики хозяина и гулкий грохот самого Каменного Короля. От очага уже отодвигали лавки, оттесняли зрителей, подбрасывали в алое чрево шипящие поленья:
— Ну, сегодня будет у нас праздник и пир!
— И, милая моя, вот уж не ври, — ловко шагая по лавке, с лукавой улыбкой оглянулся через плечо Сердце-Камень, — вот уж не ври, что на лютне не играешь. Такая мастерица, как ты, во всех семи землях одна племянница правителя.
— Нет и не было у меня лютни! Не умею! — крикнула Хедвика. — Что я тебе сыграю? Я и песен твоих не знаю, врун!
— Не слы-шу! — с широким оскалом воскликнул он и спрыгнул со скамьи. Подхватил её под руки и потащил к каменному кругу у очага. — А лютня твоя — вон она!
И указал ей за спину. С ужасом и восторгом от близости настоящей магии Хедвика оглянулась и у увидела за своим плечом тёмный футляр плотной ткани. По форме — точно для лютни.
— Сыграем рил[1]!
И грянули скрипки, флейты и дудки, запели жалейки, серебряные шары со звоном раскатились по полу, а в воздухе повисли искры и звёзды. Запахло свежим, травяным сбитнем, опасным летом.
— Угощаю! — крикнул хозяин таверны и опрокинул на соломенный пол огромный гудящий чан. Под брызги, под плеск и хохот, Сердце-Камень выхватил другую лютню, прищёлкнул по дереву и ударил по тонким струнам:
Сколько бы ты ни видал земель,
Самый отменный готовят хмель
Там, где янтарная карамель
Бурной течёт рекой!
Где ты бывал? В золотых краях?
Где ты русалок видал и прях?
Ну-ка, сыграем, душа моя,
Ну-ка, долой покой!
Долго не утихал народ — просили песен ещё и ещё.
Сам хозяин подносил певцам оловянные чаши с медовухой. Пальцы Хедвики, не ведая, как, летали по струнам, улыбка не сходила с лица, и двигалась она, точно марионетка, в такт песням Сердце-Камня. Грустные сказки сменялись весёлым воем, витые баллады сбивались на частушки, а сердце колотилось так, что едва приходилось дышать: после покоя сумеречных виноградников, после тишины лесных угодий наконец-то окутывало, оглушало её настоящее, живое колдовство.