— Контрабандисты?
— Нет, к счастью… Фило. Он катер-то не догнал, и вернулся за нами. И сразу, как засек стрелков, покрыл их из шнелфайра так, что те высунуть нос боялись. И меня прикрыл, и тех пару завалил. Фило он вообще монстр, если в плане войны. Всем фору даст. Даже целому войску Шталей. Барона позвали по рации. Ну тот и прикатил на броневиках. Как он орал, боги же вы милосердные… Выжившего контрабандиста повесили вверх ногами на этой самой рыбацкой стоянке, и его не пришел никто спасать. Потом все их тайники накрыли за неделю. Еще пару человек в тюрьму кинули, часть — постреляли. Веселее было, только когда Вайсхавов бить ездили. Вот там Фило…
— Астор, заткнись, — старик наконец вышел из раздумий. — Марв, найди Ванека. Он от нас поедет. Будет толковать с этим придурком Фабианом. Будь моя воля, я бы всех в ружье поставил и показал бы, что значит терцианский закон! Как же ему в лицо плюнуть хочется…
Впрочем, старый механикер был совсем не рад роли переговорщика. Сморщившись, будто съел кислую ягоду, он бросил: «Проклятые политиканы» и принялся собираться. Энн, которая до этого полчаса мучилась, пытаясь нарисовать по памяти генеалогическое древо Айзенэрцев, кажется, только рада была срыву занятия. И тут я вспомнил о словах Фабиана Шталя…
Понимая, что творю какую-то глупость, я произнес:
— Энн! Не хочешь в город съездить?
Ванек как-то странно посмотрел на меня:
— Ты уверен, что для миледи это будет лучшим времяпрепровождением? Мало того, что это опасно, так еще она должна закончить составление…
— Не бухти, — фыркнул я, взглядом напоминая механикеру о трупе, закопанном неподалеку от города. — Думаю, это будет хорошим опытом, я имею в виду живое изучение аристократии, а не по книгам.
— Ты говоришь о Шталях? — приподняла бровь девушка.
— В том числе. Кажется, лорд Фабиан говорил, что хочет кого-то пригласить в Терцию. Возможно, даже Вайсхавов, — принялся уже напропалую врать я, понимая, что ступаю на очень и очень скользкую дорожку.
— И когда это ты с ним говорил?
— Не так давно, мастер Ванек, — заверил я механикера. — Кажется, после того дня, когда мы с вами виделись вечером в городе.
— А-а… Тогда… Он не спрашивал обо мне?
Я пожал плечами, продолжая спектакль для одной единственной зрительницы.
— Боюсь, нет. Он был обеспокоен пропажей одного из своих солдат. Загулял, наверное, бедолага…
— Возможно. Много я видел таких «солдат» — шляются по городу, потом девок огуливают.
— Вы абсолютно правы. Таких потом обычно находят в местных реках или лесах, объеденных животными, — я прямо-таки получал удовольствие от того, как менялось лицо Ванека. — Боюсь, мы уже опаздываем. Вам стоит заглянуть к капитану Фило. Он заявит позицию гвардии Терции по… по одному вопросу, скажем так.
Ванек кивнул и направился к офицеру. Энн же, не желая сидеть на месте ни секунды, побежала в гараж выбирать лучшее место в броневике, будто бы оно ей и без этого не досталось. Я молился всем богам, чтобы Фило не заметил, что миледи направилась в город. Он бы не то что ее не выпустил бы, так еще бы и обвинил меня в измене. И, честно, я бы его понял. Я вез самую весомую карту окружавшей меня политической игры в город, к Шталям. Вернется ли она обратно… Я очень сильно надеялся на это. Черт… Как же все было хорошо, когда барон еще оставался в Терции…
Задание я выполнил в лучшем виде… Едва мы приехали в порт Терции, где, как сказали на воротах, находился Фабиан Шталь, он встретился нам, собственной персоной. Заметив Энн, наследник Дельты улыбнулся так, будто узнал, что все Сумеречные земли переходят в его собственность. Об Энн такого нельзя было сказать — она с удивлением разглядывала высадившихся из прилетевшего корабля беженцев.
— Кто все эти люди?
— Это, миледи, беженцы, которых мне удалось впустить в Терцию против воли вашего дядюшки, — осклабился Фабиан.
— То есть?
— Ваш дядя, достопочтенный лорд Манфред, приказал своим цепным псам никого не пускать в Терцию. Никого — ни торговцев, ни путешественников, ни даже бедолаг беженцев. Кто знает, может, у этих людей не хватило бы топлива до Эссвана? Но нет! Наглый самоуверенный гвардеец решил, что он здесь указ, вопреки всем
— Все приказы чем-то обоснованы, даже такие жестокие, — попытался я вставить свое слово. При всем том моем непринятии и, более того, неприятии решения Фило, я понимал, почему он так действовал. Почему так действовал ублюдок Шталь, я тоже понимал. И тоже не мог принять, но, при всем уважении к гербу выходцев из Дельты, ворчливый старикан Фило внушал мне куда больше уважения. Впрочем, и доверия тоже.