— А ты?
— Я? Я буду счастлива. Все зависит только от меня!
— Значит, ты считаешь, что я не буду счастлива?
— Боюсь, что это так. Счастье — это награда, и далеко не каждый заслуживает ее…
— Кто же, по-твоему?
— Тот, кто живет для людей. Такие, как Слива, Бакланов, Ерофеев… Да разве мало их!
— Ты, видно, тоже живешь для людей? — ехидно спросила Лилька.
— Не знаю, — спокойно ответила я, — но стараюсь делать для людей все, что в моих силах. Вот это и есть счастье.
— Нет уж, — махнула рукой Лилька, — не хочу я такого счастья! Да и ты сама не ребенок, прекрасно знаешь, что люди — подлецы. Да, да, подлецы!
— Перестань сейчас же! — вспылила я.
— Что, не так? А Евгений разве не подлец?!
— Эх, ты… Да кому нужно мнимое семейное благополучие? И почему вы должны считаться мужем и женой, если давно стали чужими друг другу? Почему большое чувство должно быть принесено в жертву условности?..
Я по-настоящему разволновалась. Я чувствовала, что щеки мои горят.
Лилька пристально посмотрела на меня и вдруг, совершенно неожиданно, закричала:
— Галка, а ведь ты беременна!..
— Да, беременна! — не выдержав, взорвалась я. — Можешь раззвонить об этом повсюду! Я не стыжусь!..
— Ну чего ты раскричалась? Я же сказала по-дружески!
— Уходи. Мне надо побыть одной, — устало промолвила я.
— Но что же мне делать? Ты ведь так и не посоветовала! Но я и сама знаю, что делать. Пусть не радуются. Я заставлю Евгения платить мне алименты! А потом…
— Что «потом»? Разве дело в деньгах?
— А разве нет? Уеду вот в Ленинград. Но Женьку в покое не оставлю. Так и передай им. Я из него все нервы вытяну!.. — Лилька вскочила со стула и бросилась к двери. Рывком открыв ее, повернулась ко мне: — Ну, берегитесь! Не поздоровится вам…
Несколько минут я просидела неподвижно, в каком-то оцепенении.
Потом только я почувствовала, как устала, адски устала. От этого дурацкого разговора с пошлой и глупой Лилькой.
Не раздеваясь, я бросилась на тахту. Жалко Шуру… и себя тоже. Неужели любовь, счастье, честность — не самое главное в жизни?
Я долго плакала, Стало легче, боль ушла, притупилась, и я уснула.
ГЛАВА VI
Каждое воскресенье я долго по-лентяйски нежусь в постели. Вот и сегодня утром — уже девять, а я еще лежу. В одиннадцать мы договорились с Игорем покататься на лодке. Просто прогулка… Нет. У нас будет серьезный разговор. И к нему надо подготовиться. Я должна сказать Игорю обо всем: что у меня будет ребенок, что… Но как он воспримет все это? И вдруг услыхала в коридоре чьи-то шаги. Дверь распахнулась, и в комнату ввалился… Валентин.
— Что тебе нужно? — вскричала я, поспешно натягивая одеяло. Я была поражена его неожиданным появлением.
Он деловито уселся на табуретку и достал из кармана небольшую, сложенную вдвое бумажку.
— Что это значит? — резко спросил он, помахивая ею в воздухе. — Надо же, а, — повестка в суд! Да ты понимаешь, что сделала? Знай же — я никому не позволю грязнить мое имя! Понятно? Никому! Немедленно возьми свое заявление обратно!
— Это невозможно…
— Почему, черт возьми?! Ведь ты любила меня! — закричал он.
— Может быть… В таком случае это была ошибка. А я не желаю очных ставок со своими ошибками, — спокойно ответила я.
Со дня его приезда я не встречалась с ним ни разу. Странно, но мне казалось, что передо мной сидит совершенно чужой человек.
— Галина, нельзя этого делать!
— Почему?
— Потому что… ну, пойми — ты нужна мне!
— Но ты мне не нужен. И потом, ты ведь лжешь и себе и другим. Только повестка в суд заставила тебя вспомнить обо мне.
— Да нет же, я собирался…
— Ладно, не будем об этом, — остановила его я.
— Мне нужно подписать акт о вещах. — Он стал вытаскивать из кармана трясущейся рукой какие-то бумажонки и наконец протянул одну мне.
«Макинтош — сто семьдесят рублей, — читала я, — кожаное пальто — двести рублей, бостоновый костюм — сто шестьдесят рублей…»
— Откуда у тебя взялись эти вещи?
— Купил в Корсакове.
— Тогда при чем же здесь я? Пусть подтвердит это тот, кто видел, как ты покупал их.
Так вот для чего «нужна» я ему! Следствие по делу о плавкране закончено. Установили, что команда в гибели крана не виновна. Весь год плавкран работал в ковше Корсаковского порта. Водолазы перед перегоном как следует не осмотрели дно крана, и швы при первом же шторме разошлись. Надо было сначала поставить кран для осмотра в док, а потом уже перегонять его на Камчатку. И вот теперь, должно быть, бухгалтерия собирает документы на возмещение убытков, на уплату пропавших личных вещей экипажа.