ГЛАВА XV
На «Богатыре» шел киносеанс, и вдруг погас свет. Народ не расходился, зал гудел, скрипели стулья. Но вот в темноте, перекрывая гул, прозвучал чей-то сильный голос:
— Споем, товарищи?
Я сразу узнала Лешку Крылова.
Комсорг затянул песню. Где-то в глубине зала песню подхватили девчата. Кое-кто пробирался по проходу вперед. В дальнем углу захлопали в ладоши и застучали ногами. Но Лешкин голос перекрыл шум, и снова подхвачен куплет, и песня гремит в маленьком зале.
Мы с Игорем сидели в десятом ряду. Я очень хотела пройти вперед, к Лешке, но Игорь удержал меня. Достав карманный фонарик, он включил его. Яркий луч врезал светлый круг в потолок. Потом круг этот перескочил на экран, осветив стоявших лицом к залу парней и девушек.
лилась мелодия.
Вот луч фонарика выхватил из этой группы Лешку Крылова, Толю Пышного и Раю. Сзади них виднелась русоволосая голова Сашки Беса. Я даже позавидовала им — там, у сцены, стоят они, мои друзья, и дружно поют, как в былые времена в Панине. Конечно, Игоря можно понять — мало ли что может случиться в темноте: кто-то может нечаянно толкнуть, ударить. Но мне очень хотелось быть там, с друзьями. Уверена, что Игорю — тоже.
Песни звучали одна за другой, а света все нет и нет. В зале то там, то здесь вспыхивали лучи карманных фонарей. Лешка хлопнул в ладоши, чтобы привлечь внимание, и сказал:
— Товарищи, пока нет света, может, делом займемся?
— Каким?
— Посоветуемся, как лучше наладить нам свой досуг. Разве не надоело еще сидеть вечерами в общежитии и гонять в козла?
— Слушай, Крылов, — раздался чей-то голос, — случаем, не по твоей ли команде свет погас? Вашей милости в темноте-то сподручней агитацией заниматься. Смелости больше!
— А ты сам, друг милый, не трусишь? А то давай выходи сюда — посмотрим, что ты за гусь. А насчет кино, так его мне самому до смерти хочется посмотреть. Не часто случается бывать на берегу… Я посоветоваться хочу. Сам-то я могу и дома с женой и сыном посидеть, скучать не буду. Я о молодежи, о холостяках речь веду.
— Ты нам, браток, помещение отхлопочи!
— Эх, бильярд бы поставить!..
Кто-то спросил:
— Крылов, а как себя Покровский-Дубровский чувствует?
— Неважно, ребята. Крови много потерял… — уже другим, серьезным тоном ответил Лешка.
— Где же он будет работать без ноги, калека?
— Ничего, обязательно поможем. Комсомол парнем займется.
Тут же прозвучал чей-то высокий звонкий женский голос:
— Комсорг, а комсорг, ты вот по столовой частенько бегаешь, а почему на кухню боишься заглянуть?
— А я и на кухню заглядывал. В чем дело-то?
— То-то и есть, «заглядывал». Вот и получается — чистоту навели, дежурства установили, а что на кухне творится, толком не знаете. Я всего неделю работаю там, нагляделась досыта, сбегу скоро.
— Говори ясней! А то ишь ты, бежать навострилась! Разберись сначала, что к чему!
— А чего там разбираться? Воровкой не собираюсь быть — вот и все! Чем орать, послушайте лучше. Делаю котлеты, подходит ко мне шеф наш, повариха. Оттолкнула меня этак ласково в сторону и говорит: «С тобой, мастерица, по миру пойдешь». И тут же добавляет в фарш хлеба сверх положенного. А потом улыбается, треплет меня по щеке: «Оно и клиенту лучше — мяса помногу вредно есть, и государству не убыток». Вот уже четыре дня так…. Сама знаю, что поступаю нечестно, а что поделаешь, если шеф заставляет!
В зале поднялся невообразимый шум.
— Эй, комсорг! Вместо того чтобы агитацией заниматься да песенки петь, на кухню бы заглянул!
— А чего ему там делать? Жинка дома мясные котлетки жарит!
— А ну, потише, вы! — гаркнул вдруг Сашка. — Какого черта языками треплете!
— Ишь заступник какой выискался!
— А ты что предлагаешь? — спросил кто-то.
— Сейчас же пойти в столовую и проверить, что на завтрак готовят.
В зале засмеялись.
— Чудит Бес! Так ему и доложили, чем нас завтра кормить будут! Да и столовая уже закрыта.
— А мы вежливенько попросим открыть. Ясно?
— За мной! — скомандовал Сашка. За ним увязалась группа парней и девушек.
Мы с Игорем сидели еще минут пятнадцать. Наконец прибежал с электростанции киномеханик и объявил, что свет будет только часа через полтора.
Кто-то крикнул: