— Я говорю вам, что это дерево величиной с дуб, листья у него маслянисто-зеленые, а цветы размером с вашу голову! — клялся Джон.
— Да неужели? — парировал Паркинсон. — Рыба, что сорвалась с крючка, всегда самая большая.
Александр Норман, свояк Джона и душеприказчик Джона Традесканта, на неплохих условиях взял на себя обязательства по кое-каким долгам Традескантов — как подарок молодой семье.
— Это пойдет на приданое Френсис, — говорил он. — Она такая прелестная девица.
Джей продал несколько полей, что принадлежали его отцу в Кенте, и расплатился почти со всеми долгами. Долги, что все еще оставались, были на двести фунтов — точно на сумму приданого Эстер. Как-то раз, сидя перед раскрытыми бухгалтерскими книгами, он вдруг обнаружил, что думает о том, что приданое Эстер может быть его, стоит только попросить, и что тогда счета Традескантов могут снова показывать чистую прибыль. Придя к этому совершенно неромантичному выводу, он положил ручку и отправился искать Эстер.
Все лето он наблюдал за ней. И она знала, что проходит двойное испытание — достаточно ли она хороша, чтобы носить имя Традескантов, и насколько она может сравниться с Джейн. Ни разу она не выказала ни малейшей нервозности.
Он следил, как она общается с посетителями музея редкостей. Она показывала экспонаты со спокойной гордостью, как будто была рада быть частицей дома, в котором содержались такие диковины, но в то же время не хвасталась этим. Она научилась перемещаться по заполненной людьми комнате быстрее, чем можно было бы ожидать. Она могла с плавной уверенностью переходить от шкафов к экспонатам, висевшим на стенах, отдавая распоряжения, показывая, обсуждая. Опыт жизни при дворе помогал ей свободно находить общий язык с самыми разными людьми. А ее происхождение из семьи музыкантов и живописцев придавало ей уверенности при работе с произведениями искусства.
Она хорошо общалась с посетителями. Без смущения просила их заплатить деньги сразу при входе, а потом провожала посетителей в зал с экспонатами. Она не навязывала себя в качестве экскурсовода. Она всегда ждала, чтобы они сами объяснили, что именно их особенно интересует. Если они хотели зарисовать какой-либо из экспонатов, она тут же пододвигала столик к венецианскому окну, где свет падал наилучшим образом, и тактично оставляла посетителя одного.
Иногда приходила большая компания любопытных визитеров, просто хотевших провести утро в музее, а потом похвастаться перед друзьями, что в Лондоне они посмотрели все стоящее: львов в Тауэре, личные покои короля в Уайтхолле, экспонаты в Ковчеге Традескантов. Она обязательно подводила их ко всем необычным экспонатам и показывала русалку, птицу, которая не летает, челюсть кита, скелет единорога — все, что они могли бы описать, вернувшись домой. А каждый, кто мог потом услышать их рассказы, становился потенциальным посетителем.
После осмотра зала с редкостями она вела посетителей в сады и для этой прогулки выучила все названия растений. Она всегда начинала с каштановой аллеи, а там всегда заводила рассказ с одного и того же:
— Все эти деревья, все до одного, ведут свое происхождение от черенков и плодов, полученных господином Традескантом от самых первых шести деревьев. Впервые они выросли в его саду в 1607 году, и он прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как они цветут в этой красивой аллее.
Посетители останавливались и любовались стройными, сильными деревьями, богато покрытыми широко распростертыми лапчатыми листьями.
— Они красивы и сейчас, летом, с густой листвой, покрывающей мощные изогнутые ветви. Но когда они в цвету, кажется, что ветви усеяны букетами яблоневого цвета. Я видела, как каштан заставили цвести ранней весной, и соцветья наполнили комнату легким ароматом нарцисса, их аромат можно даже сравнить с восхитительным запахом лилий.
— А кто заставил каштан цвести для вас раньше времени? Мой отец? — спросил Джей после того, как очередная группа посетителей отбыла, истратив небольшое состояние на саженцы и загрузив свой фургон маленькими горшочками.
Она повернулась к нему, опуская монеты в карман фартука.
— Когда ваш отец болел, я попросила садовника сделать так, чтобы они расцвели для него, — просто сказала она.
— Он видел их в цвету?
Она кивнула.