- Джилли, прости меня! – сказал Дрегон, сидя под раскидистым деревом. – Ты разозлилась и не дала мне ничего объяснить. Это глупо с твоей стороны.
- Ах, глупо... Тогда...
Я потупилась, потому что больше ничего не могла придумать. Меня давило чувство злобы и бессилия. Он продолжал:
- Тогда я сам еще не понимал, что это было. Я был очарован, я влюбился, как мальчишка, но не мог понять смысла всего происходящего. Я разлучил вас с Аланом Менглером, движимый страстью и неведомыми стремлениями, но не осознавал, что могу серьезно полюбить, так, чтобы навсегда связать свою жизнь с тигрицей. Я был в заблуждении, но только теперь понял, что никогда не смогу прожить без... Джилли, ты дорога для меня, ты нужна мне! Понимаешь?
Я проглотила слюну и ответила ему внезапно осипшим, срывающимся голосом:
- Каждый раз ты говоришь одни и те же слова, и теперь ты говоришь, что они неверны. Ты обманщик, и, кто знает, может, ты и сейчас продолжаешь мне лгать. Я не верю тебе, Дрегон Хард. Я люблю тебя, но ты разбиваешь мою любовь, и за это я могу тебя возненавидеть. Я никогда не прощу обмана.
С этими словами я бросила быстрый взгляд на Харда и решительными шагами стала удаляться в сторону костра. Но на половине пути я все же остановилась, раздумывая надо всем этим. А что, если я не так поняла Дрегона и истолковала его недосказанные слова? Что, если…
Я медленно подошла к любимому и опустилась около него на землю, храня молчание. Наконец, мой гнев начал понемногу проходить, но в душе оставалась боль: я не могла бросить его. Моя любовь оказалась сильнее, и я бы не смогла уйти даже в том случае, если бы все мои подозрения оказались верны. Скорее всего, я бы покончила с ним и с собой. Сама того не подозревая, я оказалась рабой любви к этому человеку.
- Дерево... - произнесла я шепотом, глядя на пышно разросшуюся растительность над своей головой. – Такое большое и зеленое дерево. Так же и дерево любви нашей выросло и расцвело...
Дрегон выдавил из себя улыбку, и я поняла, что он хотел сказать то же самое. Эта улыбка вмиг растопила все льдинки, что оставались между нами. Мы встали с земли.
- Ты совершенно права. Гроза миновала. А я думал, что больше никогда не смогу с тобой говорить. Я бы умер или сошел с ума. У тебя характер тигрицы, но ты нравишься мне такая, какая есть. Между нами нет преград, и ни один соперник не сумеет нас разлучить.
Он говорил это так, что я теперь точно понимала, что это – правда.
- Соперник? – я засмеялась. – Кого ты считаешь своим соперником, Холлена? Ну уж нет, ты ошибся. Он женат, у него две дочери… Мы просто хорошие знакомые. И потом, я должна признаться, что сама ревнива, но не люблю ревности к себе.
- Вот как? Я понял. Но все равно, вы друг другу импонируете. Однако не будем об этом. Я знаю, что мы останемся вместе... Выходи за меня!
Это было для меня неожиданностью. Дрегон Хард сделал мне предложение! И где? На диком острове, среди бескрайних вод океана, в компании робинзонов! Я смутилась.
- Я... подумаю над этим.
- Так ты согласна? – спросил он, испытующе глядя мне в глаза.
Я пожала плечами. Если я сейчас скажу ему «да», это может испортить всю романтику раньше времени. Или выдать обман, и тогда я окажусь в глупом положении. Поэтому я молчала.
Наконец, подумав, я ответила:
- Да, но не сейчас, а когда вернемся в Сидней. Там мы все обдумаем.
Он улыбнулся еще раз и обнял меня – крепко и изо всех сил, как тогда на «Экинтаусе». Он не жалел своих чувств и страсти для объятий и поцелуев. Это был страстный романтик, но более всего в нем было надежности и практицизма. По всей видимости, мой темперамент его вполне устраивал.
В самый неожиданный момент нас окликнули. Это был Гиэн, которого все почему-то звали просто Элом.
- Эй, где вы потерялись? Ну ты даешь, дружище Хард!
- Это жизнь, Эл! – ответил тот, посмеиваясь. – Когда-то вы тоже собирались жениться.
- Жениться? Спасибо Фортуне за то, что это наконец-то свершилось, у меня отличная семья! Идите к нам.
Наш путь до лагеря лежал через колючие кусты. Дрегон взял меня на руки, что не составило ему особого труда.
За это время доктор Эдвардс успел оценить положение и рельеф этой части острова, а профессор Ниррей – кратко описать здешнюю растительность. Короче говоря, каждый занимался тем, чем хотел.
Мне вдруг стало интересно узнать, что делается южнее того места, где мы собирали черепашьи яйца. Берег здесь становился круче и скалистее, из воды торчали камни. Вода была теплая, и я решила выкупаться.
Моим позором с детства было то, что я практически не умела плавать. Я хорошо плавала на мелководье и в бассейне, но начинала тонуть на глубине большей, чем мой рост. Мои знакомые и друзья пытались научить меня плавать, но без толку. В юные годы, когда мне исполнилось девятнадцать, я чуть не утонула, когда мы с Молли и Эдди плыли на моторной лодке и она перевернулась. Самое смешное, Эдди тоже не был хорошим пловцом, а Молли обуял такой ужас, что она с трудом соображала, где вообще находится. Мы спаслись потому, что нас подобрал местный рыболов.
Еще я должна сказать себе спасибо за то, что не забыла взять пару купальников. Ополоснувшись возле берега, я заплыла совсем недалеко и уселась на большой камень, торчащий из воды. Дальше начиналась большая глубина.
Где-то вдалеке я заметила возвышающийся над водной гладью коралловый риф. Мной овладело дикое желание доплыть до него, но пока это оставалось в моих мечтах. Для того, чтобы это сделать, надо было сперва научиться плавать. А пока я не умела это делать, то ограничивалась тем, что плескалась около камня.
Остаток дня прошел просто замечательно.