Баки с горючим были почти полными, но я никак не могла завести машину. Что-то случилось с двигателем. Провозившись с машиной добрых полтора часа, я в очередной раз попыталась ее завести, но тщетно. Плюнув на это дело, я уселась со своим саквояжем на обочину дороги и принялась читать буклеты, захваченные мной в Канберрском университете, в надежде, что вскоре дождусь машины, направляющейся в Сидней. Солнце нестерпимо жгло, во рту была горечь, а во фляжке у меня оставалось три глотка. Если бы сейчас со мной был мой любимый Алан...
И снова мои мысли обратились к Дрегону Харду. Еще при первом нашем знакомстве в Мельбурне он обещал взять меня на испытание новой модели батискафа № 57 «Подводник» (Submariner), разработанной датчанином Кристианом Гассеном на территории Новой Зеландии. Я не занималась исследованиями больших глубин и не собиралась это делать, но сама идея испытания аппарата в районе Большого Барьерного рифа показалась заманчивой. Дрегон так загорелся этой идеей, что буквально не давал мне прохода, уговаривая меня принять участие в испытании. Тогда же Дрегон заявил, что я непременно должна участвовать в экспедиции доктора Эдвардса, назначенной на январь. Я тогда не поверила и позвонила Эдвардсу, а тот сказал, что это зависит от моего желания. Когда я сообщила это Дрегону, тот посмеялся и добавил, что это может зависеть и от его желания тоже. Было заметно, что он пытался подчинить меня своей воле, хотя по натуре вовсе не был похож на деспота.
Дрегон оказался куда настойчивее, чем я. Он долго, методически упрашивал меня работать с ним и участвовать в мероприятиях, которые проводил доктор Эдвардс, и я под конец согласилась. Он был несказанно рад и даже пригласил меня к себе на чашку кофе, но я отказалась. Потом мы с ним ходили на концерт местных рокеров, и продолжалось это до первой нашей ссоры в лаборатории Института геофизики.
По дороге в Канберру (меня подобрал водитель трейлера, а моя машина ехала за нами на буксире) я думала о том, как поступил со мной Дрегон. С одной стороны, это было не то что неблагородно, но и подло, я даже не могла подумать, что он был на такое способен. За все время, пока мы знакомы (со времени приезда в Сидней мы работали вместе больше двух месяцев), я успела привыкнуть к его натуре, но все же поражалась некоторым чертам его характера. Мне вовсе не хотелось крутить с ним роман, но он все делал наперекор, не оставляя мне выбора. И сейчас, когда я вернусь в Сидней, нет никакой гарантии того, что он ко мне не привяжется, поскольку его «затишье» за последние несколько недель были ни чем иным, как ловким маневром с целью усыпить мою бдительность, и это ему, как ни странно, удалось.
С другой стороны, я почему-то начинала осознавать, что в глубине души этот человек мне нравится и я, сама того не понимая, восхищалась им.
В Сидней я приехала к вечеру и сразу же отправилась домой. На остекленной веранде небольшого кирпичного особняка меня встретила моя 18-летняя сестра.
- Джилли! – закричала она с порога, раскрыв передо мной стеклянную дверь веранды.
Я обняла сестру.
- Привет, Мелл. Я только что приехала из Канберры. Дома все в порядке?
- Все прекрасно, Джил. А у тебя?
- Лучше не бывает. Теперь я скоро стану членом экспедиции Теодора Эдвардса и буду изучать вулканические острова на практике. А где мама?
- Они с отцом уехали на неделю в Перт, скоро вернутся. Знаешь, Джил, у меня есть замечательная новость.
Мне стало интересно.
- Какая, Мелл?
- Я сдала все экзамены и поступила в юридический колледж. А еще я вчера в такси разговаривала с одним молодым человеком. Понимаешь, он такой красивый, и у него такие замечательные глаза...
Мне стало смешно. Какая наивность!
- Любопытно… Вы с ним познакомились?
- Почти. Но он сказал, что не может быть моим парнем, потому что ему нравится девушка с такими же прекрасными глазами, как у меня. Я ему сказала, что меня зовут Мелани Харрисон, а он...
Тут она запнулась.
- А он? – переспросила я. – Что он на это ответил?
Она посмотрела на меня в упор и с вызовом, потом покраснела как рак.
- Ты не поверишь, Джил. Он сказал, что эта девушка – ты.
- Что-о?? А он сказал тебе, кто он?
- Ну, разумеется, - засмеялась Мелани. – он сказал, что его зовут Дрегон Хард, и передал тебе большой привет.
- Ах, вот как?! И это все, что он тебе сказал?
- Конечно, нет! Он сказал, что ждет тебя в экспедиционном отделе. Почему ты никогда о нем не рассказывала?
Она посмотрела на меня в упор и с вызовом. Мы с ней сильно отличались друг от друга – и внешне, и характером. Я – достаточно высокая, темная шатенка, почти брюнетка, с волнистыми волосами до плеч и с зелено-карими глазами, со смугловатой кожей и с несколько широковатой костью, но при этом мое упругое, красивое тело с развитыми формами почти не обладало пухлостью, а лицо с выразительными чертами, выступающими скулами и немного вдающимися щеками имело скорее «каменное» выражение, особенно в сочетании с горящими глазами, глядящими пронзительно и открыто из-под темных, вразлет, бровей. Я не была красавицей, но многие говорили, что у меня приятная внешность. Все это как-то гармонировало с моим довольно-таки импульсивным характером. Она – ниже меня на полголовы, стройная, живая кареглазая брюнетка, которая открыто выражала свои эмоции и была почти девочка, если не считать эту инфантильность со взрослостью и компетенцией начинающего юриста.
- А почему я должна вам все рассказывать? – спросила я язвительно. – Знаешь, Мелл, если мы будем вместе, тебе вряд ли удастся его отбить, это гранитная скала. Но при этом он хороший человек и потому мне нравится.
- Поздравляю, Джилли, - ответила сестра на мое хвастовство.
Мы прошли на кухню. Пока я в спешке возилась с замороженными овощами и консервированными мидиями, в моей голове кое-что начало, наконец, проясняться. Итак, несколько минут назад я сказала сестре, что мне нравится Дрегон Хард. Как я ни старалась бороться с подобными мыслями, на деле получалось все наоборот, и чем больше я об этом думала, тем яснее начинала понимать, что он мне далеко не безразличен. Тем не менее, мне все еще хотелось устроить этому наглецу хорошую головомойку.