— Вы… вы это видите? — вскричал де Баас.
— Вижу, — пожал плечами д'Ожерон, всем своим видом демонстрируя олимпийское спокойствие.
— Это же заговор! — бушевал де Баас. Он крайне редко впадал в такое бешенство, а тут было от чего рвать и метать. — Голову даю на отсечение: это всё — и бунт в том числе — её рук дело!
— Незачем так кричать: я об этом уже догадался, сударь, — невозмутимо ответил д'Ожерон. — Будьте любезны, успокойтесь, вас может удар хватить — на такой-то жаре. Всё равно мы ничего не можем с этим поделать.
Де Баас выдернул из кармана камзола тонкий батистовый платочек и вытер взмокшее лицо.
— Господи! — простонал он, закрыв глаза. — Д'Ожерон, вы хоть представляете, что для Франции означает потеря Сен-Доменга?
— Ещё ничего толком не известно, сударь, — осадил его месье Бертран. — Шлюпку на воду! — крикнул он боцману. — Месье Вальдемар, — это уже офицеру, стоявшему за его спиной и прилагавшему немалые усилия, чтобы сдержать улыбку, — вы едете со мной.
Де Баас явно хотел сказать что-то насчёт заложников и благоразумия, но промолчал, наткнувшись на холодный взгляд своего коллеги. Что ж, д'Ожерон всю сознательную жизнь водился с пиратами, ему виднее, как поступать.
— Я тоже поеду с вами, — это единственное, что он ещё мог сделать ради спасения своего тонущего престижа.
Имей он дело с другим пиратом — поостерёгся бы. Взять в заложники богатого и влиятельного господина для этих разбойников как раз плюнуть. Но эта дама… До сих пор она брала в заложники только испанцев, да и то — не в пример иным джентльменам удачи обращалась с ними предельно гуманно. А сейчас ей придётся удариться в политику, да и реальной опасности со стороны французов пока не было никакой, так что с этой стороны всё должно быть в порядке. При одном условии, конечно.
Если он сам сумеет сдержаться. Франция далеко. Слишком далеко…
18
— Представляете, какие рожи они сейчас скорчили? — посмеивались пираты, глядя на «Экюель». Говорили они, понятное дело, о господах губернаторах, наверняка сделавших уже выводы из всего увиденного. — Сто чертей им куда не надо… А если сдуру палить начнут — потопим к дьяволу.
— Не начнут, не дураки же они, в самом-то деле, — проговорил Хайме, знавший, что его капитан никогда ничего не делает, не прикинув последствия. — О, глядите! Шлюпка!
— Встретим дорогих гостей как положено, — усмехнулась Галка. — С берега, я вижу, вышел кто-то под парусом.
— Это ял, — сказал Джеймс. — Ветер ему не попутный, но будет здесь раньше шлюпки.
— Замечательно.
Пока всё шло чётко по плану, без сюрпризов. Пока… Если же де Баас сумеет переломить д'Ожерона, и Влад останется на «Экюеле» в качестве заложника, то ситуация может стать весьма интересной, малопредсказуемой…и опасной. Но губернатор Тортуги и Сен-Доменга слишком умён, чтобы пойти сейчас на такой риск. Всё, чем он располагал на данный момент — пара фрегатов и шесть штук кораблей помельче. Но его сила была не здесь, в Мэйне, а в Версале. И если вопрос поставить не тем ребром и не в той плоскости, то ссора с Версалем обеспечена. Тогда рано или поздно их задавят. А нет на свете ничего горше мимолётного успеха…
…Когда шлюпка с «Экюеля» пришвартовалась к борту «Гардарики», Галка встретила гостей во всеоружии. Она ещё за пару кабельтовых высмотрела, что едут оба губернатора в сопровождении трёх офицеров. В числе коих был и Влад. Разум возобладал над вполне понятными чувствами, и теперь на пути странной республики — полупиратской, полуторговой, с зачатками высоких технологий — может возникнуть только два препятствия. Враги — понятно. Испанцы, узнав о случившемся, форсируют подготовку своей эскадры. Если опять губернатор с вице-адмиралом не разругаются в пух и перья. Англичане тоже любители прибрать к рукам чего плохо лежит, и могут прозондировать почву на предмет халявы. Халявы, понятно, не предвидится, но попытки урвать кусок будут непременно. И это не могли не понимать оба губернатора. Потому Галка крепко надеялась на их здравый смысл. Ну, и кое-что интересное — в качестве вкусной приманки…
— Господа, рада вас видеть на борту «Гардарики», — спокойно и вежливо произнесла Галка. Пираты тем временем ненавязчиво взяли прибывших в плотное кольцо. — Нам с вами есть что обсудить.
Де Баас зыркнул на неё, на месье Аллена — недавно прибывшего с берега на том самом яле — но с ним говорили вполне корректно. А это означало, что ещё не всё потеряно. В общем-то, д'Ожерон был прав: хорошо, что Бретонец пока не убил её. Он вполне может сделать это и позже, когда окончательно станет ясно, кто есть кто.
— Мадам, я полагал, что вы окончательно отошли от пиратства, но увы, мои надежды оказались напрасны, — де Баас, однако, позволил себе начать разговор с выпада в адрес этой дамы. Если она играет в мужские игры, то пусть не обижается, если с ней и разговаривать станут по-мужски. — Имя вашему поступку — измена.
— Ни в коем случае, — проговорила женщина. — Будь всё это изменой, по вашим кораблям открыли бы огонь. Кое-кто из капитанов даже выдвигал подобную идею. Но я её отклонила, и знаете, почему? Во-первых, я не хочу, чтобы французы стреляли по французам. Во-вторых, вы ещё не оценили всей политической выгоды, которую Франция может получить от этой коллизии. И наконец, у вас на борту был мой брат, — тут Галка весело улыбнулась и подмигнула Владу.
Д'Ожерон обмахнулся надушенным платочком. Так получилось, что он стоял на самом солнцепёке. От палубы поднимался смоляной душок, из камбуза доносился запах жареной рыбы, пиратам, окружившим делегацию, тоже было жарко. И эту неудобоваримую смесь — а ведь на пиратском флагмане вообще было куда чище, чем на прочих судах — не мог побороть даже окрепший ветер.
— Нас безусловно радует ваше желание уладить дело мирным путём, мадам, — произнёс он. — Но зачем же было доводить до крайностей? И кто этот месье? — он кивнул в сторону гостя с берега.
— Робер Аллен, — учтиво, но с достоинством, поклонился «месье». — Я в своё время выкупил верфь Сен-Доменга, господин губернатор, если вы помните. Но в данный момент я говорю с вами не как владелец верфи. Я уполномочен заявить, что если король Франции не может или не желает обеспечить благополучие своих подданных в Сен-Доменге, то Сен-Доменг выходит из подчинения королю Франции. Декларацию о независимости, принятую вчера на совете, я привёз с собой — дабы мадам Спарроу имела возможность либо поставить свою подпись, либо отвергнуть её положения.
— И мадам подписала, — д'Ожерон уколол Галку ледяным взглядом.
— Конечно, подписала, — усмехнулась та. — Сьер де Шаверни кое в чём был прав. Что же это за армия и флот без страны? И что за страна без армии и флота? Курам на смех.
Мрачные губернаторы переглянулись…и помрачнели ещё больше.
— У вас был чудесный шанс послужить Франции, мадам, — не без скрытой язвительности сказал де Баас. — Де Шаверни был прав ещё кое в чём: это великая честь. Но вы, к сожалению, предпочли её отвергнуть.
— Отвергнуть? — в серых глазах пиратки загорелся опасный огонёк. — Здесь вы правы. Я действительно кое-что отвергла. К примеру, эту унизительную зависимость от деляг из Вест-Индской компании. Как бы я ни сопротивлялась, они всё равно убили бы все мои замыслы и дела. В зародыше. Эдакий политико-экономический аборт, прошу прощения. Ещё я отвергла это ожидание у моря погоды… пардон — ценных указаний из Версаля. Пока напишешь письмо, пока оно дойдёт — если вообще дойдёт; пока король изволит его прочесть — если изволит… А будет ли ещё реакция — Бог его знает… Мы не можем позволить себе немыслимую роскошь жить задним числом, господа. Мэйн — это такое место на земном шаре, где нужно жить своим умом.
— Мы не отвергнем дружеских отношений с Францией, господа, — добавил Аллен. — В случае, если Франция сочтёт нужным их предложить. Но мадам Спарроу права: если Франция согласится с тем, что мы будем жить по своему разумению, то ничего, кроме чистой выгоды, она не получит.
— Вот как, — д'Ожерон обладал удивительным чутьём на выгоду, какова бы она ни была. Слова месье Алена действительно могли обернуться немалой прибылью. Если повести себя должным образом. — Вы желаете вести переговоры по всей форме, господа?