— Но ведь вы были замужем?
— К тому времени уже не была.
Маргарита Петровна, чувствуя, что нашла в Тане благодарную слушательницу, воодушевляется и начинает рассказывать историю своей молодости.
— Понимаешь, я влюбилась в сына раввина. Оба мы были молодые, красивые, познакомились в кружке, который посещали тогда многие молодые люди. И оба были неверующими. А так как мой отец хотел выдать меня замуж только за богатого купца, то однажды я попросту ушла из дому — бежала с ним, и мы стали жить вместе, в свободном браке. Это тоже было модно. Отец сказал, чтобы я больше не возвращалась, что он меня никогда не простит. Через девять месяцев родился Николай Семенович. Мы назвали его Наум. Это уже потом переделали его имя на русский лад — когда паспорта меняли, так легче было. Поэтому Сева — Всеволод Наумович, а Костя — он уже Константин Николаевич.
— Как? У них разные отчества?! У родных братьев?
— Конечно. А ты не знала? — хихикает бабушка. — У Севы — то отчество, которое записали при рождении, потому что у Николая Семеновича в то время в паспорте стояло: Наум.
— Но они же родные братья! — недоумевает Таня.
— Что же делать? Так получилось, поменять отчество было труднее. Я тоже Пейсаховна по паспорту… Так вот, — продолжает Маргарита Петровна, — в один прекрасный день я осталась одна — отец моего Нёмочки преспокойно укатил за границу, в Швецию.
— А почему вы с ним не поехали?
Бабушка недоуменно поднимает брови:
— У меня даже мысли такой не возникло! Когда после революции уезжали, бежали, наша семья ни разу не подумала, что и мы можем уехать куда-то. У Майи Михайловны семья тоже никуда не двинулась. Так же, как наша… Как многие другие… Но, между прочим, большинство ее родственников уехало сразу, а те, кто остались, позднее тоже старались уехать. Поэтому почти все ее двоюродные сестры и братья живут сейчас в Израиле. В Москве теперь только одна племянница, Тэра.
— Но потом отец Николая Семеновича вернулся? — спрашивает Таня.
— Нет. Написал один раз, что хочет учиться, что семья ему мешает и что он не хочет себя связывать никакими узами. И исчез.
— И вы не знаете, где он теперь?
— Одно время доходили слухи. В Швеции он стал раввином, представь себе. Пошел по стопам отца.
— А если бы вы послали ему письмо?
— Зачем? Я его сразу списала со счетов. Для меня он перестал существовать, я вычеркнула его из своей памяти навсегда! Я поняла, что совершила ошибку, связав свою молодость с таким человеком, — Маргарита Петровна смеется сухим, бесцветным, старческим смехом, похожим на кашель. — Николай Семенович своего родного отца никогда не видел и не знал, и фамилия у него Левитин — моя, нашей семьи.
— Так значит, у Кости должна быть другая фамилия?!
— Ну, вообще-то да. Фамилия была Мессиз. Такой магазин, говорят, есть в Нью-Йорке, хотя кто знает, чей он. Какая разница, в конце концов, чью фамилию носить? Николай Семенович получил фамилию нашей семьи.
— Но ведь вы ушли от семьи.
— Потом я вернулась.
— И вас приняли?
— Да, отец все-таки простил. Я пришла и встала перед ним, с ребенком на руках. И он понял: куда бы я пошла одна в то время? И он простил. Мы никогда об этом не вспоминаем. Отцом Николая Семеновича был всегда отчим, мой замечательный покойный муж, с которым я познакомилась во время гражданской войны.
— А это как было?
— Я же не могла сидеть дома, когда вокруг творилось черт знает что! Началась революция. Что тогда делалось! — Маргарита Петровна обхватывает голову руками, качает ею из стороны в сторону. — Представить себе невозможно. Один мой брат ушел с белыми и пропал без вести, мы так ничего и не узнали о нем.
— А вы же сказали, что братья участвовали в революции.
— Да, оба младших брата. У моих братьев были разные взгляды. Тогда так и было: брат шел на брата. Свирепствовали банды. Кто, за что, на кого шел — никто ничего понять не мог. А в 1918 году в Новгород-Северском был учинен страшный кровавый погром.
— Как же вы уцелели? — Таня смотрит на бабушку завороженным взглядом и желает только одного: чтобы Маргарита Петровна не прерывалась — для нее все, что рассказывает бабушка, как роман. Она почти физически ощущает, как история продолжается, и продолжается, и продолжается, и в ней появляется все время что-то новое и интересное, трагичное и веселое. Бабушка плетет вязь рассказа, возникают новые персонажи, новые характеры, еще по жизни не познанные Таней.