Белых здесь было трое: Рафт, Крэддок и Билл Мерридэй. Флегматичный Мерридэй был хорошим ученым-патологом, и эта троица составляла отличную команду.
Работа близилась к завершению, и Рафт уже представлял, как он возвращается в Нью-Йорк. Он видел, как воздушное такси переносит его с крыши одного ночного клуба на крышу другого, не давая опомниться от выстраданных благ цивилизации. Но он знал и другое, пройдет совсем немного времени, и опять что-то засосет внутри, и он отправится в Тасманию, или на Цейлон, или кто его знает куда еще. Работа всегда находила его.
Из темноты по-прежнему доносился бой барабанов.
Выждав немного, Рафт оставил Крэддока в освещенной лаборатории и вышел наружу. Он спустился к реке, заставляя себя не слушать навязчивый ритм… Со стороны Атлантики взошла полная луна: огромный желтый диск на фоне звездного покрывала осветил великий город услад — Рио и покатился вверх по Амазонке. Но здесь, на Ютахе, по-прежнему чернели вздымающиеся стены джунглей, которые шевелились и ползли вперед и вверх с такой жизненной силой, что даже ученому это казалось невероятным. Это была плодоносящая утроба мира. В жарких странах все растет быстро, но на Амазонке рост неистов, необуздан. Плодороднейшие речные долины — живые в буквальном смысле: земля под ногами шевелится и дышит. В этом невообразимом буйстве жизни есть что-то пугающее, как и в пламенеющих бразильских садах, тучных от тропической зелени и отсвечивающих, словно глаза призраков, мрачным зеленым светом.
Рафт вспомнил о Крэддоке, ему никак не удавалось понять, откуда взялись необъяснимые чувства недоверия и страха, которые, как ему показалось, он уловил в валлийце. Было что-то еще, что он никак не мог уловить. Рафт недовольно сдвинул брови, пытаясь разобраться в этой загадке, и, наконец, хмыкнул, точно найдя ответ. Вероятно, барабаны еще больше донимали и одновременно влекли более эмоционального Крэддока, каким-то странным образом притягивая его к себе.
Старик уже давно жил в джунглях и во многом был почти индейцем.
Неприятные раздумья Рафта были неожиданно прерваны. На поверхности реки что-то засеребрилось в лунном свете, и уже через мгновение Рафт увидел очертания маленькой лодки, а в ней два темных силуэта на фоне поблескивающей воды. Лодка подходила к берегу, к освещенным окнам лаборатории.
— Луис! Мануэль! — прокричал Рафт. — У нас гости.
С лодки еле слышно донеслись слова приветствия, и на глазах у Рафта оба человека выпали за борт, словно здесь, у самого берега, их оставили последние силы. Мальчики-индейцы что-то закричали, забегали по берегу с лампами, а те из больных, кто мог передвигаться, столпившись у дверей и окон, наблюдали за происходящим. Рафт помог вытащить на берег лодку и ее обессиленных пассажиров. Он проследил за тем, чтобы обоих пострадавших отнесли в лабораторию, люди были почти без сознания.
Один из них, в форме и шлеме летчика, не мог даже говорить, другой, высокий и стройный бородач, в облике которого, несмотря на его состояние, угадывалось нечто утонченное и изысканное, облокотившись о дверной косяк тихо прошептал:
— Сеньор! Сеньор.
Крэддок приблизился, чтобы помочь ему, но внезапно замер как вкопанный. Столпившиеся в дверях больные загораживали обоих незнакомцев, но Рафт отчетливо видел лицо валлийца, исказившееся паническим страхом. Крэддок повернулся, быстро вышел, и вскоре до слуха Рафта донесся подрагивающий звон бутылки. В отличие от Крэддока, бесстрастный, полный решимости Билл Мерридэй был само спокойствие. Однако и он, едва склонившись над летчиком и сняв с него рубашку, неожиданно замер.
— Разрази меня гром, — вскрикнул Билл. — Брайан, я знаю этого малого. Томас… как его, сейчас вспомню. Что-то вроде… да. Томас да Фонсека! Помнишь, я рассказывал тебе о картографической экспедиции, которая летала здесь месяца два назад, когда ты был в джунглях. Да Фонсека был там пилотом этой группы.
— Да, они разбились, — вспомнил Рафт. — А второго ты знаешь?
Мерридэй взглянул через плечо.
— Впервые вижу.
Температура у пилота была намного ниже нормальной, градусник показывал 86 по Фаренгейту, что равняется 30 по Цельсию.
— Шок и истощение, — предположил Рафт. — На всякий случай надо сделать клинический анализ крови. Посмотрим глаза. — Рафт сам приоткрыл веки больного. Зрачки были сужены до размера булавочной головки.