П. Мещеряков
В ТЫЛУ У БЕЛЫХ
Офицер стоял на подножке классного вагона и наблюдал за возбужденной толпой рабочих. Они пришли просить об освобождении арестованного председателя Совета Васенко. Чех, покручивая ус, слушал и молча улыбался. Молодой рабочий Саша не выдержал, растолкал локтями товарищей и, подойдя вплотную к офицеру, крикнул:
— Вы не смеете! У вас нет такого права! А не выпустите, мы…
Он не договорил. Офицер состроил презрительную мину, но тут же слащаво улыбнулся, предупредив угрозу:
— Господа рабочий! Нельзя так волновайтс. Наша уважайт Совецкую власть… — офицер поперхнулся и, не подобрав нужных слов, закончил неожиданно: — Карашо, завтра красный комиссар получайт свобода…
Офицер, звякнув шпорами, ушел в вагон. Рабочие помялись немного и начали расходиться. В депо делегатов ожидали с нетерпением.
— Ну? — встретил Сашу широкоплечий кузнец Лепешков.
— Накормили завтраками, — ответил с обидой парень и прошел к своему месту.
В депо третий день не было обычного ритма работы. Люди ходили хмурыми.
Лепешков, разглаживая украинские усы, подошел к Саше и приглушенно спросил:
— Может, так они, поканителятся, да и махнут на восток?..
— Может, — проговорил рассеянно слесарь.
В это время к Лепешкову подошел подручный Филька и шепнул на ухо:
— Дядя Леонтий, к тебе… — Филька многозначительно взглянул на закопченное окно.
Лепешков вышел. За вагонами стояла Соня. Необычный наряд и беспокойное выражение глаз девушки насторожили старого кузнеца. Соня из предосторожности говорила тихо.
— Хорошо. Сделаю надежно… — пообещал в ответ на ее слова кузнец.
Девушка скрылась. Лепешков вернулся в депо и стал к своему горну. Саша, почувствовав волнение Леонтия, пристал к нему с расспросами.
— Ну?..
— Что «ну»?.. — раздраженно ответил Лепешков. — В Никольском казаки появились. Вот тебе и ну…
Кузнец сердито шмыгнул носом, а затем кивком головы показал на эшелоны чехов.
— Эти что, завтраками кормят, лицемерят…
Саша отошел к себе и принялся опиливать подпилком зажатый в тиски кусок стали. «Казаки! В такое тревожное время? — спрашивал себя паренек. — Уж не есаул ли Титов привалил опять?» Саша решил потолковать с Лепешковым серьезно, но того не оказалось на месте. Не было и подручного Фильки.
Чехословацкое командование лицемерно заявляло о признании Советской власти. Под его крылышком съехавшиеся казаки в сговоре с городской буржуазией в ночь на 1 июня 1918 года в Челябинске свершили переворот. Комиссар Васенко не вернулся из штабного вагона. Он погиб безвестно.
Ночью прошли массовые аресты. Тюремные застенки были переполнены. Буржуазия ликовала. Секретаря Совдепа Гозиосского повстречал купец Ружанский в то время, когда он пересекал улицу. Ружанский торжествующе зарокотал:
— А-а… совдепщик! Прогуливаетесь?.. Хе-хе!..
Купец махнул рукой верховым казакам и, указав пухленьким пальцем на Гозиосского, процедил:
— Большевик!
Гозиосского схватили и отвели в мрачные застенки контрразведки, где уже сидели его товарищи члены Совета — Дмитрий Колющенко, Петр Тряскин, начальник штаба охраны города Михаил Болейко, его помощник Владимир Могильников и многие другие.
Член партийного комитета Софья Кривая или, как ее называли, «Товарищ Соня», переодетая в платье крестьянской девушки, скрывалась у знакомых. Она часто меняла квартиры, заметая следы. Соню искали, но безуспешно.
Осмысливая события, Соня думала про себя: «Они посмели обнажить меч на революционных рабочих. Они решили утопить пролетарскую революцию в крови. Подлецы! Надолго ли?.. Да, надолго, если будем сидеть сложа руки. Этого не должно быть. Либо погибнуть, либо защитить власть Советов!»