РАЗВЕДЧИК И ХОЗЯИН
Земля нетронутая и необъятная простиралась некогда вокруг первобытного человека. Великий мир растений давал ему корни, плоды, зерна, луковицы; укрывал человека в непогоду; человек охотился в лесу.
И много тысячелетий человек разведывал дороги в Зеленой стране. Когда он перешел от простого собирания того, что она дарила, к покорению ее? Когда он стал не только разведчиком, но и хозяином ее?
Может быть, женщина, собиравшая съедобные клубни, колоски диких злаков для детей и для общего очага, пока мужчины охотились, — женщина первая заметила, как из оброненных зерен выходят крепкие ростки. Но еще должно было пройти долгое время, пока это простор и поразительное наблюдение могло стать прочным и нужным званием.
Как заглянуть во тьму безвозвратно миновавших тысячелетий? Но попробуем мысленным взором что-нибудь разглядеть в той далекой жизни, такой не похожей на все, что окружает нас сейчас.
Времена «тощие» чередовались для первобытных людей с временами «жирными». И «тощих» было куда больше.
И вот вообразим себе.
То ли год худой выдался, — а тут и мыши и муравьиное нашествие; то ли охотники-воины соседнего племени нагрянули и пограбили — только осталось поселение без свято хранимых своих запасов. Сказали мы: поселение, а ведь не одно, а сотни поселений оказывались то и дело в таком положении. И всем в них приходилось плохо, а круче всех женщинам-матерям, хранительницам очага. Им первым — печаль и беда.
Кидались собирать новые запасы. И когда-нибудь в каком-то поселении догадалась, наконец, какая-нибудь из женщин помочь беде, умножив то, что осталось или что собрали: сделать так, чтобы новые запасы сами выросли. В теплых краях это недолго: 2–4 месяца — весь круг жизни однолетнего растения.
Думать надо, много раз и во многих местах начиналось великое дело человечества — земледелие, начиналось и опять гасло, забывалось. А когда оно, наконец, утвердилось, были этому не случайные причины — не отдельные беды и неудачи, не отдельные наблюдения зорких и внимательных людей. Нет, причины были важные и общие. Нужно было, чтобы до этого доросло, доразвилось человеческое общество. Должны были уже измениться самые обстоятельства жизни людей.
Это произошло на рубеже между древним и новым каменным веком. Люди, еще не знающие металлов, вооруженные каменными топорами, копьями и стрелами с каменными наконечниками, жили родовым строем. Не существовало государства, но уже гуще сделались поселения, жили оседлее. Были уже у людей домашние животные — собаки, свиньи.
Каменная мотыга стала первым орудием обработки земли. Работали женщины, «собирательницы колосьев».
Что же росло на первых «полях»?
Если судить по лесным полукочевым племенам Африки, Малайского архипелага и Южной Америки, то человек начинает с возделывания корнеплодов и клубневых. У нынешних племен это таро, арорут, ямс, батат, маниок. Все — растения зарослей. Это еще лесное земледелие. С него, может быть, и начал человек. Но с ним недалеко уйдешь. Оно только подспорье для племен, главное занятие которых по-прежнему охота.
А чуть только земледелие по-настоящему стало земледелием, съедобные корни джунглей должны были уступить главное место зерновым. И зерновое земледелие появилось уже в очень давние времена. В черепках битой посуды, найденных на месте нескольких самых старых поселений и стоянок человека в Европе, обнаружены зерна пшеницы, ячменя; они пристали некогда к морской глине у первобытных гончаров, влипли, вмуровались в нее — ученые увидели зерна, когда догадались разламывать черепки.
Это самые первые, известные нам следы земледелия. Им, может быть, восемь-десять тысяч лет.
В свайных поселениях, которые существовали за пять-шесть тысяч лет до нашего времени (остатки их находят, например, в Швейцарии), уже было «регулярное» сельское хозяйство. А на востоке, в стране Элам, тысяч семь лет назад сеяли просо, пшеницу, сахарный тростник. Чуть моложе земледелие у сумеро-аккадов. Вавилоняне сеяли уже и бобовые; были у них и сады: древние источники говорят о «прекрасных садах». Финиковая пальма доставляла хлеб, сладкий «мед», финиковое вино; а ячменя, по словам древнегреческого географа Страбона, у вавилонян было столько, «как нигде».
Три, а может быть, и больше тысячи лет назад знали земледелие и наши предки, прародители нашего народа, жившие в наших южных степях.