Первые опыты Лысенко с прививочными гибридами относятся к 1937 году. Он начинал их с отчетливым сознанием неразрывной связи этих опытов со знанием, добытым Мичуриным. Имея это в виду, он писал годом позже: «Мы сможем гибридизировать картофель с георгинами, картофель с топинамбуром и т. д. Можно будет получать вегетативные гибриды между нежными персиками, абрикосами и выносливыми сливами, терном; гибридизировать лимоны, мандарины, апельсины и другие цитрусовые с Citrus trifoliata (диким трехлисточковым цитрусом), значительно более устойчивым к морозам».
Он начал с картофеля — важнейшего после злаков растения, со старого своего «противника».
И те, кто бывал перед войной на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке в Москве, видели своими глазами гибридные клубни, сочетающие в себе свойства обоих… кого обоих? «Родителей»? Приходится сказать так — в языке нет еще слова для такого небывалого способа порождать новое потомство. «Мы теперь предполагаем, — пишет Лысенко, — что во всех случаях можно добиться резких изменений гибридного характера в результате взаимодействия привоя и подвоя». Черенок для прививки должен быть молод (значение этого важного условия выяснил Мичурин). Листву нельзя оставлять на привитом побеге (либо, оставив на привое, надо ощипать ее с подвоя). Пусть вся пища у безлиственного сочлена пары будет готовой: пусть ее приготовит ему его партнер. И тогда «нахлебник» не сможет не измениться: будем уверенно ждать вегетативного гибрида. «Нет такой прививки стадийно молодого растения, которая не давала бы изменения наследственности», подводит итог Лысенко в 1948 году.
А с картошкой дело обстояло так.
Сорт «эпикур» дает белые клубни — обычный, всем хорошо знакомый картофель. Клубни «оденвальдского синего» для непривычного глаза странны: синие, словно их, как в известном школьном опыте, облили иодом, даже с фиолетовым оттенком. Эти два картофеля немыслимо спутать.
«Эпикур» был привит на «оденвальдский», и под синим картофелем выросли белые клубни! Только на некоторых, как бы в доказательство их смешанной природы, сохранилась голубоватая дымка. Но зато в другом опыте, там, где экспериментатор поручил образовать клубни второму партнеру, «эпикуру», на подземных побегах — столонах — оказались светло-синие картофелины.
Пробовали разные комбинации сортов. И опять из-под красноклубневого «вольтмана», привитого белым «эпикуром» и «альмой», вынули белые клубни. Побелели и лилово-красная «майка», и румяная «ранняя роза», соединив свою жизнь с белоклубневыми «альмой» и «кобблером».
Но что будет дальше с потомством этих растений, изменивших своей вековой природе?
Посветлевшие клубни «майки», привитой белым «курьером», высадили снова. Теперь никаких прививок, никакого вмешательства. «Майка» вольна вернуться на исконную дорожку своего рода.
Но она не вернулась. Она зацвела белыми цветами. Исчезли красные прожилки на листьях. Молоденькие белые клубеньки сидели на столонах.
Опыт перевернули. Внизу — «курьер», «майка» — сверху. Выкопали клубни и высадили вновь. Когда подошла пора цветения, лепестки оказались фиолетовыми. Словно «курьер» с «майкой» обменялись цветом! И под землей завязались клубни, продолговатые, как у «майки».
Нарочно подбирали резко отличных друг от друга «родителей», чтобы нагляднее получался опыт. И морганисты, не верившие в возможность бесполых гибридов, теперь не поспевали «опровергать» их существование.
На красный «вольтман» привили помидор «15 линия». Получили странное растение — картофелетомат. Его назвали «картомат», воспользовавшись названием, уже данным такому же самому вегетативному гибриду Бербанком. И картомат рос, зацветал и внизу, под помидорной листвой, завязал картофельные клубни. Картофель остался картофелем. Только клубни «вольтмана» стали совсем белыми.
Впрочем, не всегда картофельная природа выдерживала испытание подобных «сверхъестественных» союзов. И бывало, что на столонах картофеля, привитого помидорами или баклажанами, находили вместо клубней деревянистые утолщения.