Серьезность его слов каким-то образом проникает в меня, удерживает в реальности. Я уже бывала в той тьме, о которой он говорит. Сначала отец, потом мать. У Дочерей безмолвия скорбь была неуместна. Я была так сосредоточена на том, чтобы просто выжить в монастыре, что у меня не оставалось времени, чтобы размышлять, что потеряла, и все еще блуждала в темноте.
На самом деле, я думаю, что слонялась неприкаянной, пока не встретила его.
На короткое время, несмотря на мой страх перед Колбеками и обстоятельствами моего пребывания здесь, у меня действительно появилась надежда на лучшую жизнь. Впервые в жизни у меня появилась надежда.
Андор подарил мне этот свет, и он же принес мне тьму, ту самую, которая пожирает меня, скрежеща зубами.
И прямо сейчас я нуждаюсь в нем, со всеми его оттенками.
— Ты имеешь право чувствовать себя хорошо, — шепчет он, проводя пальцами по моей шее, по ключицам, так нежно, что у меня перехватывает дыхание. — Могу я сделать так, чтобы ты почувствовала себя хорошо?
Я киваю, сердце бьется быстрее. Я хочу, чтобы он доставил мне удовольствие, чтобы принес облегчение, даже если это останется только между простынями, даже если всего на одну ночь.
Он улыбается мне восхитительной развратной улыбкой, в его глазах вспыхивает золотистый огонь.
— Хорошо.
Затем он наклоняется и хватает меня за бедра, дергая к краю кровати. Я ахаю, а он опускается на колени, грубо раздвигает мои ноги одной рукой и поднимает подол ночной рубашки другой.
Ох.
Мои щеки вспыхивают, дыхание сбивается, когда я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Он смотрит между моих ног с такой жадной интенсивностью, что мой пульс неистово колотится. Я никогда раньше не была такой уязвимой и обнаженной.
— Все в порядке? — спрашивает он, и его обжигающие пальцы впиваются в мягкую плоть внутренней поверхности моих бедер, когда он раздвигает их шире.
Я киваю, с трудом сглатывая.
— Я, э-э, никогда не делала… этого раньше.
Он поднимает бровь.
— У тебя никогда не было мужчины, который бы пировал тобой, словно умирает с голоду?
Я слегка качаю головой, в предвкушении вцепляясь пальцами в простыни. Хотя у меня было немало партнеров, ни один из них не делал того, что собирается сделать он. Слава богам, что сегодня у меня хватило сил принять долгую ванну и убедиться, что я тщательно вымылась.
Мой ответ вызывает широкую улыбку на его лице, выражение абсолютной гордости.
— Тогда я постараюсь быть нежным, — говорит он, наклоняясь ко мне, пока я не чувствую его горячее дыхание, щекочущее меня и заставляющее поежиться. — Но ничего не обещаю.
Его голос такой темный и страстный, его желание настолько очевидно, что волна возбуждения и предвкушения накрывает меня, заставляя сердце биться чаще.
Андор придвигается ближе, все еще стоя на коленях у меня между ног, затем прижимается губами к чувствительной коже моего бедра, оставляя там теплый, влажный поцелуй. Близко, так близко. Я выгибаюсь навстречу ему, мой клитор требует контакта.
Его руки сжимают мои бедра, притягивая ближе, и я чувствую нежное прикосновение его щетины, когда он дразняще медленно приближается ко мне. Я не знаю, чего ожидать, но уверена, что приму все, что он может дать, поэтому просто отдаюсь его прикосновениям, позволяя ему взять все под свой контроль.
Его язык, влажный и скользкий, касается меня в местах, которых никогда раньше не касался ничей рот. Это совершенно новое ощущение, острое и интенсивное, как будто каждая клетка моего тела поет от удовольствия. Я тихо стону, мои руки хватаются за простыни, сжимая их так сильно, что пальцам становится больно.
Он снова проводит языком, на этот раз сильнее, проникает внутрь, словно заявляет о своих правах, его рот жадно впивается в меня. И затем, так же внезапно, как он начал, он останавливается, отстраняется от меня и смотрит с такой интенсивностью, что мое сердце замирает.
— Ты даже не представляешь, насколько ты хороша на вкус, — шепчет он, его губы блестят от моего желания. — Как сильно я хочу утонуть в тебе.
Я не могу дышать, не могу думать. Все, что чувствую, — это жар его тела, то, как его пальцы сжимают мои бедра, все, что вижу, — голод в его глазах. Он раздвигает меня пальцами и внимательно наблюдает за моей реакцией, двигая ими внутрь и наружу, пытаясь насладиться мной всеми способами.
И, черт возьми, мне нужно, чтобы мной наслаждались. Каждую частичку меня нужно взять, обнять и насладиться. Передышка от горя, душа, потерявшаяся в наслаждении вместо боли.
Он снова смотрит на меня, его глаза темнеют от желания, а затем он опускает лицо и снова впивается в меня, его язык уверенно скользит в мое самое сокровенное место. Я задыхаюсь, мои бедра поднимаются навстречу, побуждая его продолжать. Он подчиняется, его язык погружается глубже. Он больше не дразнит.