Я указываю на крестик внизу.
— Мы находимся вот здесь. Отсюда можно попасть в погреб и холодильную камеру. Утром и перед ужином здесь бывают только повара. Но они не задерживаются, берут еду и возвращаются на кухню.
— Но мы не знаем, который сейчас час, — замечает Андор. — Может быть, уже почти ужин.
— Если там тихо, то, думаю, все в порядке. — Я снова смотрю на карту. — После того как выйдем из холодильной камеры, мы поднимемся по служебной лестнице. Там мы можем встретить Дочерей безмолвия, работающих на монастырь. Даже если мы наткнемся на них, они не будут кричать. Наказание за то, что они издадут звук, хуже того, что мы с ними сделаем, и они это знают. Пожалуйста, воздержитесь от убийства кого-либо, если это не является абсолютной необходимостью.
— Тут вступаю в дело я, — говорит Кирни, прижимая большой палец к груди и напоминая мне о своем даре, который заключается не только в силе и фантастической меткости, но и в способности временно обездвиживать людей, прижимая большой палец к их голой коже. По-видимому, это не действует на змей.
— Верно, — говорю я. — Надо давать возможность Кирни обездвиживать людей, когда он может. Эти Дочери такие же, как я, застряли там, откуда нет выхода. Я не хочу причинять им вред.
— Но Предвестница… — говорит Андор со злым блеском в глазах.
— Она моя, если будет такая возможность, — говорю я. — Яйцо в приоритете. — Я снова указываю на карту. — Служебная лестница приведет нас на уровень, где находится одна из часовен и где сестры Высшего ордена, полностью закрытые вуалями, молятся большую часть дня. Если повезет, я смогу раздобыть одну из вуалей, замаскироваться под монахиню и пробраться в покои Предвестницы, где она хранит редкие артефакты. Я знаю, что яйцо там, оно должно быть там. — Я указываю на них. — У часовни я разойдусь с вами. В этих залах много статуй драконов, за которыми можно спрятаться, и там почти нет освещения, всегда темно и дымно. Вам не составит труда укрыться там, но боюсь, что, если вы попробуете пройти дальше, вас обнаружат. Кирни не сможет справиться со всеми.
— Я могу попробовать, — добродушно говорит Кирни.
— Это превратится в кровавую баню, и ты это знаешь, — отвечает ему Андор, прежде чем снова прижать ухо к двери. — Все еще ничего. Думаю, пора двигаться.
Я киваю и кладу руку на металлическую ручку, медленно поворачивая ее.
Заглядываю в темную комнату с масляной лампой в углу, освещающей запасы овощей, фруктов и другой еды. Запах монастыря, этих проклятых ферментированных трав, которые пропитывали мою жизнь в течение многих лет, сразу же бьет мне в нос, и я чуть не задыхаюсь. Вероятно, запах не такой сильный, но мое тело не хочет иметь с ним ничего общего.
— Спокойно, — шепчет Андор, слегка касаясь моей руки. Затем он наклоняется, вытаскивает меч из ножен и вкладывает его мне в руку. — Не надейся, что тебе не придется его использовать.
Я сжимаю рукоять. Он прав. Я должна быть готова.
Мы идем по подвалу, следуя карте, которую Кирни держит в руке, время от времени останавливаясь, чтобы заглянуть в темный угол и прислушаться к шагам или голосам настоятельниц. Пока тут тихо, как в могиле, но как только мы доходим до лестницы, все меняется. Поскольку она высечена в камне и поднимается на несколько уровней, каждый звук эхом разносится по всему зданию. Двери хлопают, прислуга приходит и уходит, иногда до нас доносится тихий шепот сестер, сплетничающих на лестничной площадке.
Мы каждый раз останавливаемся, ожидая подходящего момента, чтобы продолжить путь, и находимся всего в одном этаже от места назначения, когда внезапно дверь хлопает прямо под нами, и раздается звук шагов.
Я смотрю на Андора и Кирни, сжимающих мечи на ступеньках чуть ниже, а затем устремляюсь на следующий этаж так быстро, как могу.
Я добегаю до него, Андор и Кирни сразу за мной, и когда тянусь к ручке, дверь распахивается, чуть не ударив меня.
Одна из служанок выходит, на ней черное одеяние, символизирующее ее служение, капюшон откинут назад, открывая коротко стриженные волосы, что означает, что она не так давно стала служанкой.
Она открывает рот, чтобы закричать, но я быстро прикладываю палец к губам, чтобы предупредить ее, и втягиваю внутрь лестничной клетки, закрывая за нами дверь. Я прижимаю ее к стене, мой меч автоматически поднимается к горлу, как рефлекс.
— Не произноси ни слова, Дочь, — шепчу я. — Ты знаешь, что они с тобой сделают.