Андор прочищает горло.
— Собака — одна из причин, по которой Бринла так успешно справляется со своей работой. — Затем он задумчиво смотрит на меня. — Возможно, пес — это единственная причина, по которой Бринла так хороша в том, что она делает.
Я напрягаюсь, волосы на затылке встают дыбом. Мне удается удержать взгляд Андора.
— Леми помогает мне. Я помогаю Леми. Он никогда не будет работать без меня, как бы ты ни старался. Он переместится в место, о котором ты понятия не имеешь, и никогда не вернется, если меня не будет рядом с ним.
Другими словами — не смей, блядь, пытаться отнять у меня моего пса.
— То есть если забрать пса, от нее ничего не останется? — говорит Кьелл, громко грохая своим кубком по столу. — Просто шлюха с фиолетовыми волосами и запахом, который ты никогда не сможешь смыть, сколько бы мыла ни использовал.
Андор вскакивает со своего места и движется так быстро, что кажется размытым пятном, пока не останавливается за спиной своего дяди с острым ножом в руке, блестящее лезвие которого прижато к горлу Кьелла.
— Андор! — упрекает его Торстен.
— Пленница она или нет, ты будешь относиться к мисс Айр с уважением, которого заслуживает дама, — говорит Андор на ухо своему дяде, его голос кипит от гнева. — Ты понял?
Его дядя насмешливо фыркает, по-видимому, его это не волнует, пока Андор не вдавливает нож сильнее и появляется тонкая полоска крови.
— Андор! — говорит Торстен, вставая с места. — Возьми себя в руки, ради богов!
— Андор, — шепчу я. — Пожалуйста.
Моя несуществующая честь того не стоит.
Мгновение Андор не двигается, только тяжело дышит, его лицо застыло в презрительной усмешке. Затем он рычит и выпрямляется, отпуская Кьелла. Он обходит стол и возвращается на свое место рядом со мной, избегая моего взгляда.
Черт возьми, так обычно проходят ужины у Колбеков?
— Извините за задержку, — раздается голос Маргарель, нарушающий тишину в комнате. Она входит в комнату вместе с Белоном, оба держат подносы с дымящейся горячей едой. Мой желудок сразу же начинает урчать, но пока раздают еду, я не могу перестать думать о том, что сделал Андор. Для него не может быть настолько важно, как со мной обращаются — наверное, все дело в его нестабильных отношениях с дядей.
Белон накладывает мне на тарелку тушеную курицу с фасолью, и желание есть становится непреодолимым. Пахнет восхитительно — курица подрумянилась и поджарилась по краям, фасоль и помидоры имеют насыщенный цвет и, судя по всему, идеально приправлены, от чего у меня, несмотря на обстоятельства, текут слюнки.
— Не стесняйся, — говорит мне Торстен своим сухим тоном. — Мы не отравили твою еду.
Хотя он этого не говорит, подразумевается слово — «пока».
И все за столом смотрят на меня, как будто подталкивая меня попробовать. Глаза Соллы яркие и любопытные, Видара — холодные и расчетливые, Штайнера — озадаченные, Кьелла — злые, он прижимает к шее салфетку, Торстена — полные высокомерия и презрения, а Андор, ну, я полагаю, он все еще пытается не смотреть в мою сторону. Даже Маргарель и Белон остановились у двери и пристально смотрят на меня.
Черт возьми. Если я умру от отравленной еды, то хотя бы это будет вкусный ужин.
Я беру кусочек. Как и ожидалось, он восхитительный.
— Ну? — требует Торстен. — Достаточно хорошо для эсландки? Не могу себе представить, как вы там выживаете, питаясь одними пустынными жуками.
Я натянуто улыбаюсь и киваю Маргарели.
— Мои комплименты повару. Очень вкусно.
Маргарель улыбается и выходит из зала. По крайней мере, кто-то здесь кажется счастливым.
— Ты из Эсланда? — спрашивает Штайнер, набивая рот едой. — Я, должно быть, пропустил сообщение о том, что к нам приехала гостья оттуда.
— Мы все пропустили это сообщение, — тихо комментирует Видар.
— Я слышал, что эсландцы никому не позволяют покидать континент, — продолжает Штайнер, говоря быстро, теперь, когда у него во рту нет еды. — Тебя вывезли тайно? Андор вывез тебя тайно?
— Нет, — говорю я, отпивая вина и чувствуя, как оно укрепляет мою уверенность. — Я живу на Земле изгнанников. В Темном городе. Я вольна идти, куда захочу.
Штайнер морщит лоб, его губы слегка приоткрываются, а затем складываются в улыбку.
— Ты свободная жительница? Это еще лучше.
— Что ты сделала, чтобы тебя изгнали? — спрашивает Видар.
— Я сбежала от Дочерей безмолвия, — отвечаю я.
— Невозможно, — говорит Кьелл, хлопнув по столу своей окровавленной салфеткой. — Никто, попавший к Дочерям, не может их покинуть.