Тем не менее, Бринла не выглядит убежденной.
— Как Мун разговаривает? — спрашивает она, когда Штайнер закрывает дверь.
— Вороны очень умные, — отвечает он. — Умнее, чем ты думаешь.
— Да, но я имею в виду, что слышу ее в голове. — Она делает паузу. — Ты дал птице суэн.
Он качает головой.
— Нет, хотя подозреваю, что она могла принять его еще до того, как я ее нашел. Она выпала из гнезда, даже не став оперившимся птенцом. Возможно, ее родители каким-то образом принесли его в гнездо. Но кроме Леми я никогда не видел случаев, когда суэн действовал на животных, так что возможно, эта птица просто… обладает магией. Каким-то образом.
— Так ты ее не учил, — говорит она, поправляя вырез платья, выставляя напоказ свою грудь. Я стараюсь не смотреть.
Штайнер смеется, не обращая внимания на ее декольте.
— О, я научил Мун всему, что знаю. Она впитывает знания как губка. Но я ученый. Я не маг.
— Не знаю, — говорю я ему. — Иногда мне кажется, что это одно и то же.
Он пожимает плечами и направляется к своему столу.
— Кстати, отец просит вас обоих присоединиться к нам в большом зале, — говорю я.
Штайнер и Бринла одновременно устало вздыхают.
— Эй, я тоже не хочу туда идти, — говорю я им. — Но вы знаете, каким он становится после дня охоты. Хочет выпить и убедиться, что мы все поклоняемся ему.
— Я пережила ужин, полный колкостей от твоего отца, твоего дяди и даже от Видара, — говорит Бринла. — Я бы предпочла избежать повторения этого при возможности.
— Я знаю. Прости, — говорю я. — Один бокал, и я выведу тебя под каким-нибудь предлогом.
— А как же я? — спрашивает Штайнер.
— Ты сам по себе, брат, — говорю я. Затем протягиваю руку и касаюсь кончиками пальцев спины желтого платья Бринлы. Это платье наша швея сшила для нее на заказ, вместе с доспехами и другими вещами. Вырез сзади и спереди низкий, а ткань тонкая и мягкая, настолько, что я чувствую тепло ее тела через ткань.
Было бы так легко сорвать с нее это платье, думаю я.
Затем меня охватывает такая острая и сильная волна желания, что я чувствую, как мои ногти слегка впиваются в нее, и она пытается отойти в сторону.
Я громко сглатываю и снова прижимаю к ней руку.
— Пойдем, — говорю я, чувствуя, как жар разгорается в моем члене, возбуждаясь без всякой причины. Она оглядывается на меня через плечо с недоуменным выражением лица, как будто ощущает перемену.
Она позволяет мне вывести ее в коридор, прежде чем я наконец опускаю руку, мое сердце бешено колотится о ребра.
— Да, кстати, — шепчу я, когда мы проходим мимо кухни. Именно в этот момент Леми высовывает голову. Он стал проводить много времени с поваром до и после ужина и остается на кухне, не проявляя ни малейшего желания присоединиться к нам. — Если мой отец заговорит о планах следующего рейда, не упоминай свою тетю.
Она удивленно оглядывается на меня.
— Почему?
— Он не знает.
Глава 14
Бринла
Я смотрю на Андора, когда мы идем к большому залу. Хотя его пальцы больше не прижимаются к моей пояснице, я все еще чувствую их там.
Я возвращаюсь к более важному вопросу.
— Что ты имеешь в виду, говоря, что твой отец не знает? — шепчу я, потрясенная тем, что сказал мне Андор.
Он открывает рот, собираясь ответить мне, и я уверена, его слова вызовут у меня еще большее раздражение.
Но прежде чем он успевает что-то произнести, в зале раздается голос Торстена.
— Вот ты где, — говорит он, поднимая бокал с алкоголем, и указывает на дверь большого зала. — Я думал, ты меня избегаешь.
— Тебя трудно избегать, — говорит Андор, и в его голосе слышится недовольство.
Я мимолетно улыбаюсь Торстену, когда мы входим в зал, достаточно, чтобы он понял, что не собираюсь создавать проблем, но не настолько, чтобы он подумал, что я человек, которым он может воспользоваться — хотя, удерживая меня в плену, он именно это и делает.
Просто потерпи еще несколько недель, напоминаю я себе. Тогда у тебя появится шанс сбежать. И уже не будет иметь значения, что Торстен знает или не знает о плане Андора похитить Эллестру — я буду далеко, а он вернется домой с пустыми руками, разве что с несколькими яйцами дракона. А это все, чего они на самом деле хотят, не так ли?
В большом зале находится общий камин с обеденным залом круглой формы, которая позволяет заглянуть в другое помещение через языки пламени. Но в отличие от роскоши и величия обеденного зала, большой зал уютный и небольшой. Здесь лежат толстые ковры, как тканные с кисточками, так и сделанные из шкур животных, несколько кресел и диванов стоят полукругом перед камином, и остальные члены семьи расположились в них рядом со столиками, сделанными из мощных стволов умбервуда.