Мне следует согласиться. Я должен быть рядом с ней, сделать все, что в моих силах, чтобы помочь.
Но я слышу только голос отца.
Слышу, как он называет меня разочарованием. Что я никогда ничего не добьюсь, потому что провалил свой первый тест. И последний тест.
— Пожалуйста, — снова просит она, отчаяние в голосе почти душит ее. Ее брови сдвинуты, она мучается, молит о помощи, и я ничего так сильно не хочу, как унять ее боль, принести ей облегчение.
Но меня останавливает моя собственная боль, страх перед ней.
— Если у меня не выйдет… — шепчу я.
— Значит так и будет, — говорит она, зажмуривая глаза с тихим стоном. — Ты не можешь причинить мне больше боли, чем та, которую я уже испытываю. — Она умудряется посмотреть на меня, ее взгляд пронзительный. — Ты у меня в долгу.
Она права. Я действительно у нее в долгу. Я многим ей обязан, учитывая, что сделал с ее жизнью.
Я киваю, ощущая прилив решимости, и, прежде чем передумать, снова лезу в свой рюкзак. Я достаю одеяло и расстилаю его на самой мягкой поверхности пещеры, смеси воздушной пемзы и мелкого песка рядом с костром.
— Ложись, — говорю я тихо. — На бок.
Она, шатаясь, подходит к одеялу, падает на четвереньки, а затем принимает позу эмбриона. Боль ощутима. Я задаюсь вопросом, почувствую ли ее боль так же, как чувствовал боль своей матери. Агония иного рода, но все равно это агония.
Я осторожно обхожу ее, чтобы оказаться за спиной, а затем ложусь, стараясь не прижиматься слишком близко, чтобы не вызвать у нее дискомфорт. Я делаю глубокий вдох и медленно кладу руку ей на бок. Она все еще вздрагивает от моего прикосновения.
— Я просто положу на тебя руку, — говорю я, чтобы она точно знала, что я буду делать. — Я положу руку на место, где болит. Просто скажи мне, где.
Она сглатывает, ее дыхание учащается.
Я передвигаю ладонь на ее живот, и она берет мою руку и опускает ее ниже.
Я с трудом сглатываю, стараясь сосредоточиться на задаче, а не на том, куда устремляются мои грязные мысли. Я сосредотачиваюсь на нижней части ее живота, на том, какой он мягкий даже под кожаной броней.
— Это может сработать лучше, если я прикоснусь к обнаженной коже, — говорю я, прижимая губы к ее уху, чтобы она могла услышать меня сквозь непрекращающийся рев песчаной бури за пределами пещеры.
Она кивает, издавая стон боли.
Я раздвигаю место соединения ее бронированного нагрудника и кожаных штанов. Она сразу втягивает живот, и я осознаю, как тяжело дышу, как контролирую каждое свое движение.
Мои пальцы прижимаются к ее обнаженной коже, такой мягкой, излучающей столько тепла, что я чувствую, как оно поднимается по моей руке.
Она ахает.
— Я причиняю тебе боль? — хрипло спрашиваю я.
— Нет, — отвечает она. У нее перехватывает дыхание. — Просто немного щекотно.
Я усмехаюсь про себя, а затем медленно веду ладонью по ее животу, туда, куда она направляла меня раньше. Здесь ее кожа еще мягче, изгиб живота похож на место, где я мог бы отдыхать днями напролет. Я хочу только одного — опустить руку еще ниже, найти то место между ее ног и заставить забыть, что эта боль вообще когда-либо существовала. Это не исцелит ее, но доставит удовольствие нам обоим.
Но я не собираюсь пользоваться девушкой, которая страдает.
Я сделаю все, что в моих силах, чтобы избавить ее от этой боли.
— Здесь? — шепчу я ей на ухо.
— Да, — отвечает она, задыхаясь.
— Ты можешь почувствовать странное ощущение, — предупреждаю я. — Надеюсь, будет не слишком щекотно. Просто тепло. Так мне говорили.
В ответ она стонет от боли.
Я приступаю к делу.
Я закрываю глаза и сосредотачиваюсь на своих внутренних резервах, которые находятся где-то так глубоко, что я даже не уверен, что они могут исходить из моего собственного тела. Возможно, из другого мира. Может быть, из того, где рождаются драконы.
Затем я чувствую, как тепло поднимается, устремляется по моим рукам, мои вены словно наполняются расплавленным золотом и небесной молнией, и через кончики пальцев перетекает в нее.
Она ахает, снова задерживает дыхание, сначала отстраняясь от меня, а затем возвращаясь, чтобы моя ладонь плотнее прижалась к ее коже. Я держу глаза закрытыми, ожидая, когда ее боль перейдет ко мне, готовлюсь к удару.
И она обрушивается на меня, как будто кто-то буквально ударил меня под дых.
Я сдерживаю крик, не желая, чтобы она подумала, что я могу остановиться из-за того, насколько это больно, и стискиваю зубы, когда боль охватывает меня. Это длится недолго, но к тому времени, когда она прокатывается по всему моему телу, я весь в испарине, а пульс бешено колотится.