Я даже говорить не могу. Как будто он лишил воздуха мои легкие, а мою голову — мыслей. Я чувствую себя ошеломленной, обессиленной, неспособной ничего делать, кроме как смотреть на его прекрасное лицо, чувствовать прикосновение его губ и хотеть, чтобы он сделал это снова.
Я хочу этого больше всего на свете.
— Андор! — кричит Кирни сверху.
Андор низко нетерпеливо рычит, его глаза светятся плотским желанием, и у меня внутри все переворачивается. Он поднимает голову.
— Уже иду! — кричит он, а затем снова смотрит на меня. — Я понимаю, что, возможно, это не самый подходящий момент, — говорит он. — Но я не знаю, что нас ждет впереди. И, прежде всего… я чертовски этого хотел.
Он поворачивается, берет меня за руку и ведет к лестнице на верхнюю палубу, и теперь все мои неудовлетворенные желания погребены под тотальным ужасом. В этом поцелуе была безнадежность, ощущение, что он может произойти сейчас или никогда, потому что мы не знаем, что будет дальше. Поцелуй мужчины, который не знает, вернется ли он живым.
— Может, мне стоит пойти в Темный город одной, — говорю я. — Останься на корабле. Я заберу тетю и приведу ее сюда.
Он смотрит на меня, когда мы выходим на верхнюю палубу, и солнце обжигает нас в мгновение ока, теперь, когда мы больше не в море.
— Я не выпущу тебя из виду ни на минуту, — серьезно говорит он, крепко сжимая мою ладонь.
— Потому что ты мне не доверяешь, — говорю я. — Ты думаешь, я не вернусь.
— Потому что не имеет значения, насколько хорошо ты знаешь свой город, — говорит он, пристально глядя на меня. — Ты возвращаешься как воровка, работающая на Колбеков. Я не доверяю никому из твоего окружения.
— Ты можешь доверять моей тете.
— Мне придется.
— Бринла, — говорит Тумбс, подзывая меня к штурвалу. Я на мгновение встречаюсь взглядом с Андором и подхожу к капитану. — Боюсь, я никогда не заходил на корабле так далеко на юг, — признается Тумбс, потирая подбородок. — Ты знаешь, есть ли здесь рифы? Карты не очень полезны… и не очень надежны.
Я ободряюще улыбаюсь ему.
— Будь осторожен с отмелями, когда приблизишься к берегу, прилив может быть сильным и непредсказуемым, но, если бросишь якорь здесь, все будет в порядке. Ты останешься на корабле?
— Да, — отвечает он. — Мы с Тромсоном останемся охранять его. Без корабля мы далеко не уйдем, и, без обид, но я не доверяю свободным жителям ни на йоту.
— Ничего страшного, — говорю я, вздергивая подбородок. — Доверие здесь заслуживают и редко дарят. Если бы мы были ближе к ущельям на границе, я бы больше опасалась рейдеров, но редко кто забирается так далеко на юг, если только не направляется в Мидланд или Сорланд.
Он наклоняется ближе и пристально смотрит на меня.
— И позволь мне спросить про Андора — он заслужил твое доверие?
Его вопрос застает меня врасплох.
— Я доверяю ему, — признаюсь я.
— А он может тебе доверять?
Ах. Вот что он на самом деле хотел у меня спросить. А не то, где поставить корабль на якорь.
— Я знаю, что он тебе дорог, — говорю я, — но он дорог и мне.
— Я вижу, что это так, девочка, но это не значит, что он может тебе доверять. И не значит, что я могу доверять тебе. Мне нужно, чтобы этот мальчик вернулся целым и невредимым, желательно вместе с тобой. Но если по какой-то причине ты передумаешь и решишь остаться в Темном городе со своей тетей, пожалуйста, просто отпусти Андора. Не втягивай его в это. Помоги ему уйти. Иногда он действует, не думая, и последнее, чего я хочу, — это чтобы он погиб, совершая какую-нибудь глупость, чтобы защитить или вернуть тебя.
Я тронута тем, как сильно седой капитан привязан к Андору. В некотором смысле это похоже на настоящие отношения между отцом и сыном, гораздо более искренние и честные, чем те, что я наблюдала у Андора с его собственным отцом.
— Я уверена, что ты не примешь всерьез мои обещания, раз не доверяешь мне, — говорю я, — но я даю слово, что отпущу его, если в какой-то момент он окажется в опасности.
Он пристально смотрит на меня пару мгновений, затем кивает и хлопает меня по спине.
— Хорошо. Теперь нам остается только надеяться и молиться, чтобы у него хватило ума послушаться тебя.
Я тихо смеюсь.
— Для этого может понадобиться нечто большее, чем надежда и молитва.
Леми лает, привлекая мое внимание, и я смотрю на борт корабля, где загружают весельную лодку.
— Становимся на якорь! — кричит Тумбс, и раздаются лязгающие звуки, когда Рольф и Тромсон начинают опускать его.