Улыбка исчезает с моего лица, и я глубоко вздыхаю. Полагаю, сегодняшнее утро — самое подходящее время, чтобы попытаться расположить к себе тетю Бринлы. Если мы собираемся придерживаться нашего плана, то она должна понять, что сегодня мы все возвращаемся на корабль, чтобы уехать отсюда навсегда. Не только для блага Бринлы, но и для блага Эллестры.
Я направляюсь на кухню и останавливаюсь в дверях, чтобы оценить обстановку. Эллестра стоит у плиты, помешивая что-то в кастрюле, а рядом с ней тихо свистит чайник. Она снимает его с огня и, не поднимая глаз, говорит:
— Просто будешь стоять и смотреть, или тебе есть что сказать?
Я улыбаюсь, но она этого не замечает.
— Чаще всего я выпаливаю первое, что приходит в голову. Не думаю, что многого добьюсь с тобой, если не буду тщательно выбирать слова.
Она слегка усмехается, что я воспринимаю как поощрение.
— Вот тут ты ошибаешься. Мне не нужны тщательно подобранные банальности. Я хочу знать правду. Так что скажи мне правду, Андор Колбек, как есть, без прикрас. — Она поднимает на меня глаза, ее пристальный взгляд встречается с моим. — Какие у тебя планы на мою племянницу? Кроме того, чем ты занимался всю ночь.
Я пропускаю последнюю часть мимо ушей. Я должен был догадаться, что звук здесь хорошо распространяется.
— Нам нужна Бринла, — сообщаю я, опускаясь на стул. — И ей нужно работать на кого-то получше, чем Дом Далгард.
Она криво улыбается и опирается на стойку, скрестив руки на длинном бежевом льняном халате.
— Напомни мне еще раз, чем Дом Колбек такой особенный?
— Потому что мы не монстры, несмотря на твое мнение о Домах и других землях. Потому что она действительно может быть счастлива в Норланде. Как и ты.
Она качает головой, отводя взгляд.
— Все, что у меня есть, — это твое слово. Я не могу поверить тебе на слово, потому что в этом случае окажусь дурой. И я не могу поверить Бринле, потому что ты скомпрометировал ее… во многих отношениях.
Мне не нужно гадать, что она имеет в виду.
— Тогда ты должна понимать, что она не может остаться здесь. Ради ее же безопасности. Если Шеф Рунон узнает, что она была со мной…
— И чья это будет вина? — резко спрашивает она, сверкая глазами. — Ты поставил Бринлу в такое положение, похитил ее, использовал для обогащения своего Дома. Если она будет вынуждена уехать, то из-за тебя!
— Ты права, — говорю я, когда она подходит к кастрюле на плите и снова начинает ее сердито помешивать. — Это моя вина. А это значит, что теперь я несу полную ответственность за Бринлу, и за всех, кто ей дорог, а значит, за тебя и Леми.
При упоминании его имени Леми стучит хвостом по собачьей лежанке.
Эллестра ничего не отвечает, только продолжает хмуриться, хлопоча у плиты.
— Послушай, — говорю я серьезно, испуская тяжелый вздох и складывая ладони в мольбе. — У нас есть основания полагать, что Шеф Рунон собирает армию для вторжения на север. — Это, наконец, привлекает ее внимание, и она опускает деревянную ложку. — Я знаю, что война была еще до того, как мы оба родились, но кровь Далгардов сильна, и Рунон ничем не отличается от своих предков. Насколько я могу судить, он хочет захватить весь Альтус Дугрелл. Он уже преуспел в том, чтобы отделить его.
— Почему это должно нас беспокоить? Мы — жители Земли изгнанников. Мы занимаемся своими делами. Нас не волнуют войны в других землях.
— Но это станет вашей войной на вашей земле. Они придут на север по морю и по суше. Они распространятся на Весланд и Эсланд, захватив обе стороны мира. Южная оконечность Земли изгнанников станет их точкой высадки. Ты действительно думаешь, что они пойдут прямо на столицу, не останавливаясь в Темном городе? Не заставят его жителей вступить в свою армию?
— Тогда мы будем сражаться! — говорит она, размахивая ложкой. — Мы сражаемся со свогерами, и будем сражаться с Домом Далгард.
— Не с этой армией, — я медлю, понимая, что еще не поделился этим с Бринлой. — Есть причина, по которой Шеф Рунон так заинтересован в суэне. Дело не только в том, что у него есть армия, способная привести его к власти. Он ищет что-то конкретное. И где бы оно не находилось — в Мидланде или в охраняемых галереях печально известного монастыря Эсланда, как только он это получит, его уже ничто не остановит.
Она хмурится и опускает ложку, принимая настороженную позу.
— О чем ты говоришь, что это за конкретная вещь?
Судя по тому, как она задает вопрос, мне кажется, она уже знает ответ.
— Честно говоря, я думал, что это всего лишь слухи. Мы всегда думали, что это слухи. Но с годами мы получаем все более достоверные сведения. Ты слышала о змеедраге? Двуглавом драконе, который когда-то существовал?