Ее каменное выражение лица не меняется.
— Дракон, которого никто не видел веками? — осторожно спрашивает она. — Легенда, как и многое другое.
— Похоже на то. В конце концов, единственное доказательство их существования — это рисунки, которые люди оставили в Мидланде. Я сам видел один из этих рисунков — синего двуглавого дракона, нарисованного на скале. Говорят, когда-то было больше рисунков, возможно, оставленных самим Магни, когда он жил там с драконами, но теперь их нет. Как будто кто-то пытался стереть из памяти их существование, или, возможно, камни, на которых они были нарисованы, куда-то спрятали, чтобы люди забыли и превратили это в легенду.
— К чему ты клонишь? — резко спрашивает она.
— Те же самые люди, которые, возможно, украли рисунки, которые создали гобелены и скульптуры в честь этих легендарных драконов, могут обладать чем-то еще. Тем, за что все земли будут сражаться, если только узнают, что оно существует. Яйцо змеедрага. Яйцо, которое дает только один вид магии. Магию бессмертия. Каждый, кто его примет, станет бессмертным. — Я делаю паузу, чтобы она могла это осознать. — В неправильных руках бессмертие приведет к катастрофе. В войне оно является ключом к победе, ключом к завоеванию мира.
— Ты думаешь, суэн может даровать тебе бессмертие?
— Этот суэн может. Я знаю, что он существует. И Шеф Рунон тоже это знает. Вопрос только в том, кто найдет его первым.
— Так ты думаешь, что сможешь опередить их.
— Я знаю, что смогу. Теперь, когда у меня есть Бринла.
На ее лице появляется понимающий взгляд, и она кивает.
— Ага. Настоящая причина, по которой она тебе нужна.
Я натянуто улыбаюсь.
— Одна из многих. Да, Бринла и Леми умеют находить яйца. Но в ней есть нечто большее, чем кажется на первый взгляд. Есть причина, по которой Рунон хотел, чтобы именно она работала на Далгард. На самом деле, две причины. Одна — ее навыки. А вторая… если ты знаешь, что яйцо бессмертия хранится под замком в легендарном монастыре Дочерей безмолвия, то тебе нужен кто-то, кто знает это место как свои пять пальцев. Бринла знает.
— Я тоже, — тихо говорит Эллестра. — Я провела там большую часть своей жизни. Если это действительно было частью его плана, почему он не попросил меня украсть яйцо?
— Потому что тебе чего-то не хватает, и я имею в виду не пса. Дело не только в том, что Бринла может проникнуть в монастырь и украсть яйцо. Дело в том, что в ней есть что-то особенное. Разве не так? Рунон как-то пронюхал об этом. И я знаю, что ты тоже об этом знаешь.
Она с трудом сглатывает и снова смотрит на плиту. Вода в кастрюле выкипает, заставляя пламя шипеть, но она не вздрагивает. Медленно снимает кастрюлю с огня и отставляет в сторону.
— Я не понимаю, о чем ты, — наконец говорит она. Лжет, конечно.
— Я видел это собственными глазами. Я видел, как драконы пикировали вниз, готовые к атаке, но Бринла ускользала без единой царапины. Как будто драконы не хотят причинять ей вреда, если в этом нет необходимости. Почему это происходит?
— Я не знаю, — говорит она, наконец встречаясь со мной взглядом. Она выглядит измученной, как будто этот разговор измотал ее.
— Когда я ездила с ней в Мидланд, казалось, что драконы съедят нас обеих. Я боролась изо всех сил, чтобы сдержать их.
Я верю тому, что она говорит, и все же она что-то упускает. Я просто не знаю, что именно.
— Что Бринла думает о твоем плане? — спрашивает она, меняя тему.
Я позволяю ей. Пока. Потом будет достаточно времени, чтобы расспросить ее подробнее. Я даже могу обсудить это с Бринлой. Возможно, она знает, а если нет, то может задать своей тете нужные вопросы.
Я прочищаю горло.
— Я ей еще не говорил.
Она поднимает брови.
— Ты ей еще не говорил?
— Я не хотел поднимать эту тему, пока не был уверен, что она сможет это сделать, что она захочет это сделать.
Эллестра качает головой, достает из шкафа пару кружек и наливает в них чай.
— Ты не знал об этом до сих пор? Бринла мечтает о мести Дочерям с тех пор, как ушла от них. Дай ей меч и прикажи пойти туда, и она сделает это без колебаний. Даже если это будет ей во вред.
— Послушай, я знаю, что ты хочешь ее защитить.
— Я скорее наврежу себе, чем позволю навредить ей, — говорит она, наполняя кружки водой. — Ее жизнь и так достаточно опасна. — Она ставит кружки на стол, садится, опускает голову на руки и тяжело вздыхает. — Но ты не ошибаешься насчет яйца. У нас, свободных жителей, есть свои истории, которые передаются из поколения в поколение.