Но, возможно, это была моя вина. Я, может, и не потеряла ее так, как кошелек, но это была моя ответственность. Все произошло потому, что я вернулась в Темный город и подвергла ее жизнь опасности. Я попросила Штайнера отправить сообщение с вороной. Я сама запустила эту цепь событий. Да, я могла бы винить Андора. Я и виню Андора, ведь именно он поставил меня в это ужасное положение. Но в конце концов, именно я решила, что вытащить тетю из Земли изгнанников важнее всего остального. И это было эгоистично с моей стороны, от этого никуда не деться. Я хотела, чтобы она уехала со мной, потому что думала, что знаю, что для нее лучше.
Какой наивной и глупой я была. Откуда я могу знать, что лучше для кого-либо, если не могу определить это даже для себя. Мое эго, моя потребность спасти тетю, когда она не нуждалась в спасении, стоили ей жизни.
И я не знаю, смогу ли когда-нибудь оправиться от этого.
Я жалею, что Андор не оставил меня в городе горевать.
Я бы хотела, что он оставил меня умереть там.
Раздается слабый стук в дверь. Я даже не поднимаю головы, чтобы посмотреть кто пришел. Солла обычно приносит еду, которую я не ем, но с удовольствием поглощает Леми, или заходит Андор. Учитывая, что луна высоко, предполагаю, что это Андор.
Я слышу, как скрипит открывающаяся дверь. Мерцающий свет свечи разливается по комнате, соревнуясь с лунным. Хвост Леми стучит по полу, и на мгновение я чувствую себя преданной своим псом. Почему Леми позволил Андору уйти с моим бессознательным телом? Почему он не остановил его? Даже сейчас он рад присутствию Андора, не обращая внимания на мои чувства.
С другой стороны, они мне безразличны.
— Ты не спишь? — тихо спрашивает Андор.
Я прочищаю горло.
— Нет, — шепчу я.
— Можно мне войти?
Обычно я прошу его уйти. Или позволяю остаться на несколько минут, пока он пытается поговорить со мной, пытается достучаться до меня сквозь мое горе, ищет ту, кем я была до того, как все это произошло. Он не может найти ее. Я тоже.
Но сегодня, когда холодная, холодная луна заглядывает в комнату, делая тени резче и освещая мою боль, я не хочу прогонять Андора. Сегодня я не хочу быть одна. Я хочу забыть.
— Да, — говорю я, и он тихо закрывает за собой дверь. Я двигаюсь на кровати, чтобы освободить ему место, и смотрю, как он пересекает комнату, его высокое мускулистое тело движется с такой грацией, что у меня замирает сердце. Забавно, что мое тело все еще способно испытывать похоть, желание, физическую потребность, даже когда внутри все разрывается на части.
Леми поднимает голову, и Андор наклоняется, чтобы погладить пса, почесать его за ушами.
— Будь хорошим мальчиком и дай нам побыть наедине, — говорит он.
Леми понимает. В мгновение ока он перемещается на балкон и садится спиной к нам.
Андор тихо смеется.
— Он ужасно тактичный, не так ли?
Я улыбаюсь, совсем чуть-чуть, но этого достаточно, чтобы он заметил. Его выражение лица смягчается, когда он садится на край кровати и смотрит на меня влажными глазами.
— Это первая улыбка за долгое время.
Инстинктивно я снова нахмуриваюсь. Он тянется и проводит большим пальцем по моим губам.
— Все в порядке, — говорит он. — Ты имеешь право почувствовать немного радости. Это не стирает всего остального. — Он проводит пальцами по моей щеке, убирая со лба пряди растрепанных волос.
— Я знаю, каково это. То, через что ты проходишь.
— У наших семей нет ничего общего, — удается мне сказать.
— Возможно, это так, но смерть приходит за всеми нами. Ты потеряла гораздо больше, чем я, Бринла, больше, чем я могу себе представить. У меня была привилегированная жизнь, которой у тебя никогда не было. У тебя была жизнь, полная боли, во всех смыслах этого слова. — Он делает паузу, тяжело вздыхая. — Но я знаю, каково это — быть поглощенным горем и печалью, которые пожирают тебя изнутри, словно голодный зверь. Это становится чем-то физическим, чем-то реальным, тем, с чем ты чувствуешь, что должна бороться, потому что, если сдашься, если уступишь… ты сомневаешься, что сможешь когда-нибудь обрести себя снова. Но ты сделаешь это, лавандовая девочка. Я обещаю тебе. Ты найдешь себя и выберешься, и все начнется с этой улыбки. Все начнется с того, что ты позволишь себе увидеть свет в конце тоннеля, даже когда ты не можешь представить ничего, кроме тьмы.