Осколки, резали ладони. Я старалась двигаться плавно, осторожно. Мешало бешено бьющееся где-то у горла сердце. Мешал жуткий страх не совладать собой, сделать сильное резкое движение, пустившее машину в пропасть. Мешала сама себе. Но когда мои изрезанные ступни, коснулись холодного влажного асфальта и я в отчаянии обернулась. Паша не полез следом.
— У меня ногу зажало. — Хрипло выдохнул он, заставив меня помертветь. — Не могу вытащить.
Сукин сын! Специально сразу не сказал, чтобы я вылезла. Чтобы не истерила, не впадала в панику, не тратила драгоценное время, когда в любой момент машину могло сорвать в ее последний полет… Окатило животным ужасом. Потерянно оглянулась в поисках хоть какой-то помощи, но ее не было. Дорога была пуста. Кроме развороченного китайского тягача, упершегося в капот Астон Мартина остатками кузова.
Исчадие ада, проклятый уебок въехавший в нас, полулежал в покореженной, развороченной китайской кабине, и не известно был ли он мертв или жив. Ясно было одно — помощи от него ждать не стоит. Одновременно с тем, как я протянула к его кисти руку, желая удостовериться, что пульс есть, и уебать с ноги, чтобы пришел в себя, и помог мне достать Пашу, резкий, жуткой силы порыв ветра пронесся по горной дороге, покачнув покореженное железо Астона Мартина, снова готового рухнуть в пропасть. Подавившись ужасом, рванула к машине.
Скрюченными пальцами вцепилась в арку заднего колеса и уперевшись пятками в асфальт, что есть силы потянула на себя. Сквозь скрип своих зубов не почувствовала ни боль от глубже впившихся в ноги осколков, ни жуткого звука скрежета стекла в моих ногах об асфальт, когда я сделав краткую передышку снова попробовала вытянуть машину. Но куда мне полторы с лишним тонны? Все, что могло выдать мое напряженное до придела тело, это лишь шелохнуть машину на пару сантиметров в сторону дороги.
Я тихо взвыла от своей никчемности, но третья моя попытка, была очень слабой. Зло утерла ненужные слезы, и прокляла все, когда снова порыв ветра ударил, вырвав из меня и покореженной машины страдальческий стон.
Но она устояла, хотела покачнуться, но я не дала, не чувствуя в себе ничего кроме отчаяния и злобы, что не могу. Что я не могу, блядь…
Меня било крупной дрожью, а зубы и все тело скрипели от натуги, Какое-то странное провидение горячо шептало сквозь гул в голове, что надо рывком. Нужно попробовать рывком… Сил почти нет, а если я только раскачаю машину? Если не поможет? Он же упадет… А там крутой скалистый склон. Он же сорвется из-за меня. Из-за моего рывка. Нужно тянуть. Отчаяние прорвалось всхлипом, заглушив краткий приказ Паши отойти от машины и звонить в спасательную службу. Я смотрела в дальний поворот, откуда в любой момент мог прийти новый порыв горного безжалостного ветра, и осторожно расцепив правую руку на арке, достала свой телефон. С намертво разнесенным экраном. О чем дрогнувшим, незнакомым голосом сказала Паше и когда я предложила ему звонить со своего телефона, он ответил, что тот тоже разбился. Ответил ровно и спокойно. А меня почему-то затрясло еще сильнее и разум затопила горячая волна страха, ненависти и неверия. А сил почти не было. Но я сжала пальцы до хруста, зубы до скрежета и снова попыталась, обзывая себя бесполезной тварью и отчаянно боясь нового порыва ветра.
Я просто тупо не могла разжать пальцы, пока в мозгу стучала мысль, что Паша внутри. Паша, орущий на меня матом, чтобы ушла. Чтобы шла вдоль дороги к городу. Сука, что же ты за сука, Коваль?.. Не оставлю я тебя, мудилу…
Новое напряжение тела, и мне показалась, что машина снова продвинулась немного на дорогу. По крайней мере, расстояние между моей кровью на асфальте и границы колеса сократилось. Это почти уняло зарождающуюся истерику, пока я не осознала, что сократилось расстояние из-за того, что стопы все еще кровоточили, множа лужу, а не машина придвинулась.
Изнутри прорвался было животный вой, но глянцевый бок перед моими глазами блеснул отражением фар машины, едущей вдалеке. Всхлипнув, и все так же намертво держась за арку, я повернула голову, чтобы узреть, что в метрах трехстах из-за поворота вынырнул автомобиль.
Я хотела побежать навстречу, кинуться под колеса, пообещать что угодно, чтобы водитель помог, но физически не могла заставить себя разжать пальцы с крыла, вполне трезво осознавая, что если сейчас машина рухнет, то, скорее всего, она утянет меня с собой.
Но автомобиль остановился. Оттуда выбежали два каталонца, и я на смеси английского и испанского отчаянно заорала, призыв на помощь, снова напрягаясь всем телом, и пытаясь вытянуть накренившуюся над пропастью задницу Астона Мартина.