Грачеву заклеили пластырем правую щеку. Сержант кривился от боли, но больше не скулил. В общем-то, Грачу здорово повезло: лицо прикрыла фуражка, плечо — бронник. Главное — глаза уцелели. Нагайка лишь рассекла щеку. И не так чтоб очень глубоко — просто сорвала клок кожи. Рана — не опасная, больше крику было.
— Хан, ты мне нужен. — Косов шагнул к Ханучаеву. — Калмыцкий знаешь?
Ханучаев недоуменно захлопал узкими глазками:
— Ну да… я же сам…
— Еще какие-нибудь языки? Восточные, я имею в виду?
Снова подумалось: эх, Ритку бы сюда сейчас!
— Да не… ну… — забормотал Хан.
— Короче, — оборвал его Косов. — Я щас пойду доложусь начальству. Расскажу что да как. Пусть приезжают и увозят задержанных. А ты пока берешь Грача и начинайте допрашивать вон того.
Капитан кивком указал на вожака азиатов, которого как раз вздергивали на ноги.
— Он в этой банде за главного.
— Да кто они такие-то, а капитан! Че вырядились-то так? Че на конях?
— Вот ты все это и выясни, Хан. Мы ни хрена и не поняли, чего они тут лопочут. Может, у тебя получится. Может, это земели твои целым табором приперлись. Попробуй узнать хотя бы, на каком языке ботают.
— А этот, бородатый? — Ханучаев покосился на здоровяка с явно славянской физиономией, основательно уже покоцаной. — Он же русский, наверное. Может, лучше его допросить?
— Никакой он не русский, — хмуро ответил Косов.
— А кто ж тогда?
— А х-ху-зна! В общем, давай, Хан, дерзай. Только поосторожнее там. Бешеные они какие-то, отмороженные все, нах-х! То ли обкуренные вконец, то ли тупые совсем. Видал, как Грачу морду порвали?
Глава 18
Не хватало троих. Куда русины увели бродника-уруса Плоскиню и братьев Тюрюушэ и Тюрюубэна, Далаан не знал. О том, что с ними сделали, тоже ничего известно не было.
Его самого и прочих воинов из его десятка впихнули в клетку, так и не освободив рук. В клетку! Кто бы мог помыслить! Послы Субудэя, воины Потрясателя Вселенной сидели за решеткой, с кандалами на запястьях! Обезоруженные, избитые, ограбленные и униженные… Несчастные русины либо не понимали, с кем имеют дело, либо были слишком уверены в своей безнаказанности.
Харагуульное узилище оказалось надежным. Из такого не сбежать. Маленькое зарешеченное окошко. Шершавые каменные стены. Голый пол, выложенный из небольших плит. Диковинный круглый светильник в металлическом сетчатом колпаке, светивший без дыма и жара под высоким потолком. Пара узких жестких лежанок. Толстые железные прутья и железная же дверь отделяли тесную клетку от помещения побольше.
За дверью стоял массивный стол на высоких железных ножках. Возле стола, по обе стороны — два стула. Тоже железные.
На один русины уже усадили Дэлгэра с разбитым лицом и скованными руками. Напротив — на другом — расположился нукер, обликом похожий на воина степей, но носивший русинские одежды. Еще один страж харагуула — тот самый презренный вор, что покусился на чужое золото и попал под плеть Дэлгэра, — встал, помахивая черной дубинкой, позади посла.
На плечевом ремне под мышкой у вора висела огненная трубка. Разорванная щека русина была заклеена тонкими белыми лоскутами ткани или кожи. Рана больше не кровоточила. Однако в глазах русина все еще горел злой огонек, а на губах застыла нехорошая улыбка.
Маленькая, но увесистая дубинка из неизвестного материала так и плясала в суетливых руках. Было видно: русину не терпится пустить ее в ход. А Далаан уже знал, каково это, когда гибкая черная палка обрушивается на голову. И он прекрасно понимал: русинский нукер использует ее без стеснения, когда сочтет нужным. Избить чужого посла до полусмерти русинам ничего не стоило.
Далаан молча наблюдал из клетки за происходящим и мысленно молил Великого Тэнгри даровать ему возможность вырваться из узилища. Любую. Малейшую. Какую он ни за что не упустит. Не для того, чтобы спасти свою шкуру, — нет. Чтобы предупредить Субудэя-богатура и Джебе-нойона о русинском гостеприимстве. Чтобы рассказать о судьбе посольства. Субудэй и Джебе должны были знать все. И они должны знать все как можно скорее.
Пока Тэнгри был глух к мольбам Далаана. Пока оставалось только ждать и смотреть.
Он смотрел. И он ждал.
Ханучаев еще раз скользнул взглядом по задержанным. Ишь, все в коже да железе. Под длинными расшитыми халатами — пластинчатые панцири, как у богатуров древности. А вот шлемов уже нет ни на одном. Посбивали каски с дурных голов.