Длинные монгольские стрелы с орлиным оперением застревали в железных боках и крышах тэмэр тэрэг, отлетали от щитов, шлемов и панцирей вражеских пехотинцев, но незащищенные руки и ноги стрелы пронзали насквозь.
Ага! Такого не ждали! К такому готовы не были! В первые же мгновения боя из строя выбыла треть щитоносцев. Упали, выронив свои трубки, метатели дымной отравы. Вопящие и стонущие раненые отползали назад — под прикрытие тэмэр тэрэг. Отступали уцелевшие пехотинцы. Пятившиеся русины сломали строй. Каждый теперь укрывался за своим щитом.
За нукерскими самобеглыми колесницами бестолково метались люди и тоже кричали раненые. Русины пребывали в состоянии близком к панике. Самое время для решительного натиска! На конях можно было быстро добраться до ошеломленного противника. К тому же следовало как можно скорее выводить своих воинов — тех, кого еще можно вывести, — из густого едкого дыма. И не назад же их уводить?
— Вперед! — выкрикнул Далаан.
Саблю — наголо. Клинком — плашмя по конскому крупу и…
— Впере-е-ед!
— Хур-ра! — воинский клич монголов грянул на левом берегу. Не ослепленные и не удушенные еще дымом всадники ринулись к правому.
— «Стоять-мля!» — ревело оттуда.
Они вихрем пронеслись по широкому мосту, промчались мимо брошенных тэмэр тэрэг…
— «Стоять-суки!»
Настигли отступающих, нет — бегущих уже щитоносцев. Свалили, смели, растоптали…
— «Огонь!»
Бросились на заслон из нукерских колесниц…
— «Огонь-огонь-огонь-нах-х!»
И наткнулись на вспышки и грохот галтай гаахан.
Огненные трубки русинов ударили разом. Перед лошадиными мордами словно разорвались десятки цзиньских громовых шаров.
Далаан ждал чего-то подобного и заранее предупреждал своих воинов о том, с каким оружием им придется столкнуться. Он велел покрепче держаться в седлах и следить за лошадьми. И все же…
Та-дах! Та-да-дах! Та-да-да-дах!
Слишком громко, слишком страшно все оказалось вблизи.
Кони шарахнулись в стороны и назад. Чья-то обезумевшая лошадь перебросила всадника через ограду моста. Нукер с огромной высоты полетел в воду. Выплыть в полном доспехе ему вряд ли удастся.
Кто-то упал под копыта. Кого-то сбили вместе с конем.
Незримые русинские стрелы свистели в воздухе, стучали по мосту и барабанили по железным повозкам, но пока не причиняли вреда: Манантай Бамбай хранил атакующих. Однако ужас, обуявший непривычных к такому грохоту животных, оказался сильнее невидимых стрел.
Лишь немногие сумели совладать с лошадьми и доскакали до заграждения из тэмэр тэрэг. Далаан был в числе этих немногих.
Колесницы русинских нукеров стояли почти вплотную. Проходы между ними были слишком узкими для всадника. И из проходов тоже стреляли. Но если как следует разогнать коня, возможно, удалось бы перескочить через железные повозки.
Вцепившись в повод и понукая Хуурмага, Далаан во весь опор несся на огненные вспышки.
Справа кто-то уже всадил копье в бок тэмэр тэрэг и тут же сам вылетел из седла, словно выбитый невидимой пикой.
Слева рухнул на полном скаку чей-то конь. Тяжелая туша тараном ударила в русинскую колесницу. Промяла двери и крышу, сбила мигающие бездымные огни…
А вон там, чуть дальше, ловкий наездник сумел-таки с разгону перемахнуть через железную повозку. Обрушился сверху на грохочущие огненные трубки русинов. Но у лошади подломились ноги. Кобылка споткнулась, и отчаянный богатур упал вместе с ней. А упав — не поднялся.
Еще кто-то прямо с седла ловко прыгнул на утыканную стрелами крышу тэмэр тэрэг. Но и этот смельчак выронил саблю и сполз под колеса русинской повозки.
А теперь… Теперь — его очередь!
Далаан бросил обезумевшего Хуурмага на вражеские колесницы. Взмахнул саблей. Конь взвился на дыбы. Передние копыта громыхнули по железу.
Далаан пригнулся в седле. Достал русинского военачальника-дунгчи, вжавшегося меж двух повозок. Самым кончиком сабли — но все-таки дотянулся. Заточенное острие ударило русина в шею. Тот выронил дунг, схватился за горло, отшатнулся, упал.
Откуда-то снизу, из-под копыт, поднялась железная трубка. Мелькнуло искаженное лицо и раззявленный в вопле рот еще одного русина. Галтай гаахан дернулась, выплюнув щедрую порцию грохочущего огня в передние ноги, в грудь, в шею и в брюхо Хуурмага.