Заметив, что тележник вынул из миски кусок рыбы и начал есть, он тоже взял маленький кусочек и, закусывая, кончил свой короткий рассказ. Но посмеялся только сам. Ванаг пожал плечами в ответ на неуместное издевательство над землевладельцем, а Лизбете даже брови нахмурила.
— Настоящие свиньи эти пьяницы — не понимают, что горько, что сладко, все в глотку льют.
Хозяин Бривиней полюбопытствовал, послушался ли его Земит в тот раз и отвез ли домой Вилиня. Мартынь Ансон кое-что об этом слышал, — кажется, до самого дома не довез, а только до усадебной границы.
— Я ему покажу! — сердито потряс головой Бривинь, точно Земит из Крастов был его слугой и обязан в точности выполнять его распоряжения.
О Вилине всегда есть что поговорить, даже Лизбете вмешалась. Когда он пьянствует и возвращается домой поздно, может ли дома кто-нибудь спать спокойно? Бедная хозяйка по пяти раз выбегает посмотреть, нет ли во дворе лошадки. Удивительно, как его поездки еще добром кончаются, нетрудно ведь, едучи по этой адовой дороге с мешками на возу, переломать себе ноги.
С мешками… Мартынь Упит так просиял, словно ему подарили что-то долгожданное. Он поторопился рассказать, чтобы кто-нибудь не перебил.
Правда, это случилось не с ним, а с его отцом, когда тот жил у сестры в Яункалачах и как-то ранней осенью поехал на мельницу. Кому не известно, что старый Калач никак не может заранее насыпать мешки и наложить на воз, чтобы везти на мельницу. Пока отец смолол зерно и получил крупу, на обратном пути у Миетаней его застали сумерки. У станционного ельника дорогу с трудом можно было различить, но как проехать мимо Рауды и не зайти хотя бы трубку выкурить?.. Доехал до Кручевой горы — настала непроглядная тьма. И вот слышит отец — внизу у Диваи, на большаке, кто-то трещит, словно бы Вилинь. Отец привязал лошадь к концу оглобли и пошел с Лиеларской дороги назад, на большак. Так и есть — тихо ржет кобыла Вилиня: по звездочке на лбу ее сразу можно узнать. Вайнельский ров полон воды, у мостика снесло две доски, задние колеса телеги Вилиня завязли в этой щели — и вытащить невозможно. Черт знает, кто его погнал по большаку, почему не свернул через Диваю, как следовало. Сам тоже вывалился — голова на одном краю щели, ноги на другом, да еще мешком с мукой придавлены, — пошевелиться не может, лежит и верещит. Как тут живого человека оставить, до утра еще утонуть может или замерзнуть. Вымазался отец, как свинья, пока вытаскивал того из воды, у самого ведь тоже ноги не особенно были крепкие и силушки маловато. Привязал кобылу Вилиня к своей телеге и так доехал до Робежниеков, откуда Вилинь свернул вдоль Тупеньвилков, а отцу оттуда в Яункалачи — рукой подать.
Возмущенная хозяйка Бривиней только плечами пожимала. Палейцы вообще не такие пьяницы, как дивайцы, и землевладельцы всегда держатся так, как подобает их сословию. Бривиню тоже не нравились подобные рассказы, но разве заткнешь рот Мартыню.
— Теперь верещать не будет, — сказал он. — С будущего Юрьева дня во владение домом вступает Аугуст, тот не пьет и не курит.
— Это правда, — подтвердил Мартынь. — Аугуст совсем другой хозяин. Одних лет с Осисовым Андром, но уже распоряжается как взрослый. Прошлой осенью у Рауды тряхнул своего отца за плечи, выволок из корчмы и бросил на телегу.
— Вот чудно, — задумчиво сказала Лизбете, — отец целыми днями торчит в корчме, а сын не пьет и не курит.
— Дурного примера боится, — рассуждал Осис, — хотя бывает и наоборот. Разве сунтужского Берзиня кто-нибудь видел пьяным? Больше трех стаканов грога не пил даже тогда, когда писарем был. А его Артур что делает? Губка, не человек.
Старший батрак снова заерзал, и тут он мог вставить свое веское слово:
— Настоящие люди чаще встречаются среди тех, кто с ранних лет за плугом или за косой. А из училищ выходят сущие шалопаи. Что ему не пьянствовать, если отец богат, а мать только твердит: сынок да сынок…
Он сразу осекся, Осис толкнул его в бок. Сам опомнился, что глупо сболтнул, да теперь не поправишь. Ванаг посмотрел на него сердито, но ничего не успел ответить, — у окна воскликнула Лаура:
— Вниз по откосу шорник ковыляет.
— Ну как же без него! — сердито махнула рукой хозяйка.
— Почуял, что здесь грог пьют, — рассмеялся Осис.
Мартынь Ансон мрачно повел плечами и подвинулся на конец лавки, ближе к Бривиню, — за шорника нельзя поручиться, пожалуй усядется менаду ним и хозяином.
Почуял или нет шорник пиршество, но только не прошло и минуты, как он появился. Кашлянув из приличия, перебрался через порог и сделал вид, что поражен необычайно.