– Где? – я повертел головой.
– Вон туда смотри. Странные типы.
И верно. В ресторан «Планета» ведет длинный узкий коридор. И по этому коридору медленно и уныло бредут какие-то инвалиды. То есть это я сначала подумал, что инвалиды. Они шли молча и дергано, словно им кости переломали. У кого руку, у кого ногу, у кого ребра. Утро в городской поликлинике, блин. День травмы.
– Что-то не так, – сказал Молдаванин.
Я кивнул. У меня даже нутро заледенело от ощущения «что-то не так». Я встал и поставил перед собой стул. На всякий случай. Положил руки на спинку – если что, стулом можно отлично драться. Пальцы подрагивали – адреналин попер. Люблю это чувство. Скоро драка.
– Что там студент говорил? – спросил я.
Мы с Юрой переглянулись. Потом снова посмотрели на «инвалидов». Они приближались медленно и устало, словно их тянули к нам тросом, как бурлаков на Волге. Теперь я почувствовал, как от них воняет. Головы «инвалидов» качались, как у игрушечных болванчиков.
– Они кивают? – сказал Юра.
– Шухер! – заорал я.
– Америкэн бой, уеду с тобой. Уеду с тобой, Москва, прощай… – запела группа «Комбинация» на весь ресторан. Они что, специально эту песню поставили?
На секунду все застыло, словно в немом фильме. «Инвалиды» надвигались. И кивали, кивали… Жутко. У меня холодок пробежал между лопаток.
– Мочи козлов! – заорал вдруг Боря. Это был сигнал. И мы начали мочить. Когда действуешь, страх исчезает…
– Америкэн бой, америкэн джой! – надрывалась музыка.
Я бил и бил стулом, пока не взмок. Руки налились свинцовой тяжестью.
Драться с мудачками врукопашную – все равно что бить подушку палкой. Боли они не чувствуют, переломов не замечают. А только прут на тебя и прут. Их голод гонит. Мудачки медленные, но когда их много – это страшно.
В итоге мы выработали тактику. Похватали стулья и выставили их ножками вперед, как копья. И встали плечом к плечу, что твоя древнегреческая фаланга. Справа плечо товарища, слева плечо товарища. И давим массой. А избранные, вроде Бори, лупили поверх наших голов, выбивая «инвалидов» одного за другим.
Мудачки наседали толпой, но у нас ребята – настоящие атлеты, куда там спартанцам. Мы их удержали.
У Бори был «макар». Боря быстро шел за нашими спинами и клал по пуле в голову. Мудачки падали один за другим. Больше не дергались и не кивали. Когда натиск «инвалидов» ослабел, мы их смяли и добивали уже по одному. Молотили стульями, словно снопы выбивали. Кровью весь банкетный зал забрызгали, даже на потолке осталась.
Вонь страшнейшая. Кого-то из наших вывернуло, но у меня желудок крепкий. Мне все нипочем.
Через несколько минут все было кончено. Мы остались стоять, тяжело дыша, а вокруг лежали трупы. Десятки трупов. Одних «инвалидов» я насчитал человек тридцать. А скольких они загрызли или разорвали на части…
– Америкэн бой! Уеду с тобой! – надрывались девичьи голоса. То есть даже песня не успела закончиться. Значит, вся схватка заняла от силы три минуты. А мне показалось, что прошел час.
Я услышал рычание, поднял голову.
Мой друг Длинный бегал вокруг мудачка, пинал его ногами и кричал:
– Хватит жрать принца!
Мудачок вяло огрызался, стоя на четвереньках, но принца не отпускал. Словно дворовая собака, ухватившая кость. Принц тонко верещал, пытался вырваться и отползти. Еще живой.
– Зараза, – сказал Киря с досадой. – Накрылось дело.
Видимо, он уже сторговался с неграми, а тут такой форс-мажор.
– Пристрелите пацана кто-нибудь, – приказал Боря. – Че зря мучается.
Потом Боря, видимо, вспомнил, что ствол только у него.
– Длинный, отвали!
Длинный нехотя отошел в сторону. Выстрел. Второй.
Я поморщился. Глупо все-таки. Вот и конец принца экзотической страны. От судьбы не убежишь. Даже в Москву.
– Простите, – сказал кто-то рядом. Я поднял взгляд и увидел Рыжего. Живой! Ну, дает парень.
Боря нахмурился.
– Ты где был, ржавый?
– В туа…
– Где?!
– В туалете. Руки помыть зашел. А потом тут как грохнет, шум, выстрелы. Кричат всякое. И я решил подождать. Вдруг у вас разборка… ну, это, «стрелка». Я же знаю, когда лезть не стоит.
Боря смотрел на него, по лбу катились капли пота. Рыжий сглотнул под этим немигающим взглядом.
– Ну, ты баран, студент, – сказал наконец Боря.
– Я аспирант! – возмутился Рыжий.
Боря засмеялся. В следующее мгновение смеялась вся бригада. Нет ничего лучше смеха, чтобы снять нервное напряжение.