— Нет. Слышал о нем. Так каким ты в Донбассе призрением занимался?
— Немощные старики, дети, вдовы солдатские…
— А богаделен нет, приюты в запустении, — подсказал Гимов.
— Тебе тоже такими делами приходилось заниматься? — Варейкис с любопытством посмотрел на председателя.
— Чем только не приходится заниматься губисполкому. Сам убедишься. Ну, а как все-таки о тебе узнал товарищ Серго?
Иосиф Михайлович рассказал, что после того как Донбасс оккупировали германцы, совнарком Донецко-Криворожской республики отправился в Ростов-на-Дону. Там оказался и чрезвычайный комиссар Украины Серго Орджоникидзе. Очевидно, Артем и порекомендовал ему Варейкиса. Серго вызвал молодого наркома без наркомата и без республики и предложил ему ехать в Симбирск. ЦК партии просил Орджоникидзе порекомендовать для работы в этом городе надежного коммуниста.
— Я вначале отказался. Даже обиделся.
— На фронт просился?
Варейкис засмеялся:
— Догадливый ты человек, Михаил.
— Все мы на одну колодку.
— Примерно то же и товарищ Серго сказал. Он напомнил, что Симбирск дорог для каждого коммуниста. И этот город мы обязаны беречь. Еще говорил, что над Волгой собирается гроза и скучать мне здесь не придется.
— Что правда, то правда. У нас здесь не легче, чем на фронте. Так что вместе повоюем. Думаю, сработаемся.
— Чего нам делить? Ясно сработаемся.
В Симбирске Иосиф Михайлович быстро убедился, что и Орджоникидзе, и председатель губисполкома Гимов были правы, предупреждая, что большевикам здесь дел хватит, скучать не придется. И все-таки мудро поступил тогда Гимов, что майским днем привел Варейкиса на «Венец», открыв ему, литовскому парню, раздолье здешних мест.
Минуло чуть больше двух месяцев, как Варейкис приехал в Симбирск, а товарищи успели оценить по достоинству длинноволосого молодого человека, который не знал усталости в работе, обладал зрелым умом партийного пропагандиста, хладнокровием и выдержкой закаленного бойца. Коммунисты все больше и больше наваливали на него поручений — одно сложнее другого. Хотя и не было возможности еще собрать губернскую конференцию большевиков, но ему поручили пока возглавлять партийную организацию города, попутно назначив товарищем председателя губисполкома, потом обязали помогать газете «Известия Симбирского Совета».
С работниками редакции у Варейкиса сразу же сложились дружеские отношения. Этому во многом способствовал общительный редактор «Известий» Александр Владимирович Швер. По статям Швера создавалось впечатление, что их автор человек бывалый, прошедший большую жизненную и политическую школу. На деле же редактору едва минуло двадцать лет. Прямо из студенческой аудитории он попал в редакцию. Внешне Швер выглядел совсем неказисто: невысокого роста, узкоплеч. К тому же, редактор был близорук, носил пенсне. Но этот, на первый взгляд, робкий и беспомощный юноша, был одним из наиболее политически подготовленных коммунистов Симбирска, слыл задиристым полемистом, не только выступал со статьями в своей газете, но часто поднимался на трибуну, чтобы схлестнуться в споре с теми, кто «пытался засорять мозги народа».
Для председателя Симбирского партийного комитета редактор стал первым помощником. Он охотно и по-деловому организовывал и проводил митинги, собрания, посещал предприятия и воинские части. В Симбирске его многие знали и по-дружески называли Сашей.
Правой рукой Саши Швера в редакции была недавняя гимназистка, дочь местного врача Клава Верещагина. Под влиянием прочитанных книг девушка мечтала о подвигах и боготворила людей решительных, смелых, фанатично преданных идее. То одного, то другого из своих знакомых симбирских большевиков Клава наделяла чертами характера полюбившихся книжных героев, но люди, окружавшие ее, были хорошо знакомы, занимались будничными, зачастую прозаическими делами, и впечатлительная девушка быстро в них разочаровывалась.
С приездом в Симбирск Варейкиса внимание Клавы было сосредоточено на нем. Он стал ее кумиром. Его скромное революционное прошлое в воображении Клавы Верещагиной рисовалось сплошным подвигом. Не случайно же он был членом совнаркома легендарной Советской Донецко-Криворожской республики, не случайно его направил на работу в Симбирск чрезвычайный комиссар Орджоникидзе, о котором в партии говорили как о ближайшем сотруднике Ленина. Когда Клава училась еще в гимназии, Иосиф, почти ее сверстник, был уже коммунистом, писал и распространял листовки.
Переоценивала Верещагина и литературные способности своего героя. Часто, садясь за письменный стол, он думал по-литовски, с трудом подбирал русские слова, неправильно строил предложения. Но даже эти недостатки импонировали секретарю редакции. Правя статьи вожака симбирских большевиков, она проявляла некоторую робость, долго думала, прежде чем решалась вычеркнуть не к месту поставленное слово, исправить коряво написанную фразу.