— Наоборот, ради младенцев вы готовы сожрать, простите, так кажется теперь выражаются, всех торговцев. Ну и верно. Они жирнее.
Трезор, высунув розовый мокрый язык, к которому пристали зеленые травинки, подбежал к хозяйке и ткнулся мокрым носом в ее руку.
— Как вас зовут, дама с собачкой?
— Елена Антоновна Синкевич, но мое имя вам ничего не говорит.
— Судя по песне, что вы пели на берегу, вас, очевидно, следует называть Эляной Синкявичюте.
— Скорее Синкявичене. Мой муж майор Синкевич родом из Симбирска. Представьте, что его отец, как и отец Ульянова, преподавал в Симбирской гимназии. Если не ошибаюсь, они даже были знакомы семьями.
— Где же сейчас ваш муж, если не он, а вы прогуливаете охотничью собаку?
— Там, где большинство мужчин. На фронте.
— Против кого воюет?
— Если жив, то думаю, что против вас. Так что знакомство со мной вас может скомпрометировать. Ведь я, пользуясь большевистской терминологией, принадлежу к загнивающему классу.
— Но я вас видел на совещании интеллигенции в губисполкоме.
— Не беспокойтесь, я не проникла туда как агент мировой буржуазии. Я учительница. Меня пригласили.
— Вот видите, Эляна… Разрешите, я вас так буду называть?
— Мне, что же, прикажете вас называть Юозасом или Юозукасом? Вас так величали, очевидно, в Литве.
— В деревне Варейкяй Вилкамирского уезда.
— Варейкяй? — подняла брови Эляна. — Так называлось ваше поместье?
— Что вы! — засмеялся Иосиф Михайлович. — В деревне у всех крестьян была одна фамилия. Вот и назвали деревню Варейкяй, а может, наша фамилия произошла от имени деревни. Кто его знает.
Трезор, решив, что хозяйке не угрожают никакие неприятности, обнюхав незнакомца, умчался вниз по аллее.
— Вот и опять я не взяла его на поводок, — огорчилась Эляна.
На аллее показалась странная женщина в длинном грязном платье из шелка, рукава и воротник — кружевные, некогда они, очевидно, были белыми. Из-под шляпы с огромными полями, украшенной страусовыми перьями, свисали седые, давно не чесанные пряди волос, дряблые обвисшие щеки неровно покрыты густым слоем румянца.
— Спать пора, господа, спать, — погрозила она пальцем Варейкису. — Видите, солнышко всходит, а вы все любезничаете. Кстати, господа, вы не видели моего Левушку?
— Не встречали, Софья Александровна, — ответила Эляна.
Когда женщина так же неожиданно исчезла, как и появилась, Варейкис спросил:
— Что за достопримечательность?
— Местная сумасшедшая, в молодости ей изменил любимый. Вот до сих пор она его и ищет. Несчастная больная женщина.
Вернулся Трезор. Елена Антоновна зацепила за ошейник поводок, и собака уныло побрела рядом с хозяйкой.
Глядя вслед удаляющейся землячке, Варейкис с огорчением подумал, что о новой встрече они так и не успели договориться. А может быть, и к лучшему. Разве у него есть время для ухаживаний.
Чутьем, которое присуще лишь тем, кто любит, Клава угадала, что с Варейкисом произошло что-то необычное. Его появление в губкоме партии она встретила вопросом:
— Что это вы сегодня такой веселый, товарищ Иосиф?
Варейкис подозрительно посмотрел на свою помощницу: не видела ли она его вместе с землячкой на «Венце»? Ну, а если даже видела? Кому какое дело, с кем и где он встречается? Впрочем, лучше не афишировать подобных встреч. Ничего нет и не будет, а пойдут слухи. Ерунда, конечно, но работе и наладившимся отношениям может помешать. Решил отделаться шуткой:
— Сегодня начинаем военные занятия. Участвовать будут все коммунисты. Ты тоже. Вот я представил, как ты маршируешь, и развеселился.
— Не обо мне вы думали, товарищ Варейкис, но это неважно. Я разобрала почту губкома. Приятные новости. Вам письмо от Петра Алексеевича Кобозева из Казани.
— Чем же нас радует член Реввоенсовета?
— Назначен командующий первой армией Восточного фронта.
— Снова эсер?
Клава протянула Варейкису письмо:
— Читайте. Большевик товарищ Тухачевский. Его сам Ленин принял перед отъездом из Москвы.
Варейкис прочитал письмо Кобозева, немногословное, но весьма обстоятельное. Сообщив краткие сведения о командующем первой армии, в сферу деятельности которой входит и Симбирск, член Реввоенсовета просил оказывать ему всяческую помощь. Просил обратить особое внимание на комплектование воинских частей и соединений командным составом. Сообщалось в письме и о необходимости создания Чрезвычайного военно-революционного штаба, о котором еще вчера говорил с ним Гимов. Значит, нарочный опередил письмо. Возможно, это письмо привез тот же нарочный, только раньше зашел в губисполком.