— У меня действительно есть сестра Бируте. Старшая сестра. Мы с ней были очень разные. После ее странного замужества она порвала с нашей семьей. Помнится, что мама делала какие-то шаги к примирению. Да, мама писала мне, что у Бируте родилась дочь.
— Гражина, — подсказал Тухачевский.
— Возможно. Имени племянницы мама не называла. И я могу эту девочку увидеть?
— Чего же проще. Завтра мы ее к вам пришлем.
На прощание Елена Антоновна пообещала, что постарается быть полезной Гражине, даже если она и не ее племянница, а Варейкиса по-литовски попросила, чтобы поручение командарма выполняла какая-нибудь другая большевичка, а не дочь доктора Верещагина.
— Эта девчонка становится несносной, шпионит за мной, наводит справки у всех знакомых. Подозреваю, что она влюблена в вас и ревнует.
— Ерунда какая-то, — смутился Варейкис. — Какая любовь? Какая ревность?
— Думаю, что и большевики не застрахованы от негасимого пламени любви, — и уже по-русски добавила: — Жду Гражину. Спокойной ночи, господа.
Глава восьмая
ТРЕВОГА
Нашлась тетя, исчезла племянница. Первым исчезновение Гражины обнаружил Сашка. Еще утром, получая в типографии газету «Известия Симбирского Совета», он поспорил с подружкой, что может зараз съесть двадцать вафлей мороженого.
— Слабо, — ответила Гражина, — после десяти порций говорить не сможешь, горло обледенеет и кишки начисто замерзнут.
Спор был чисто теоретическим. Мороженого ребята давным-давно не ели, и денег у них не было, чтобы купить не двадцать, а хотя бы одну порцию.
Закончив распродажу своей пачки «Известий», Сашка вернулся в типографию. Гражины еще не было. Мальчик злорадствовал: «Не хотела со мной идти на пристань, все газеты продала бы». Солдаты прибывшего в Симбирск бронедивизиона купили сразу двадцать газет. Даже сам командир, щеголевато одетый, надушенный, дотронувшись стеком до плеча мальчика, спросил:
— Что приказывает командарм Первой?
Но разговориться маленькому газетчику с командиром бронедивизиона не удалось. К нему подошел командующий Симбирской группой войск Клим Иванов.
— Привет, Беретти, — поздоровался он.
— Иванов?! — воскликнул командир бронедивизиона и хлопнул себя стеком по голенищам сапог. — Я как раз думал сегодня нанести тебе визит вежливости.
— Ты все не расстаешься со стеком, Беретти, — засмеялся Иванов. — Как будто не бронеавтомобилями командуешь, а эскадроном гусар.
— Амулет, Клим, — поднял стек Беретти.
— Все мы немного суеверны, — согласился Иванов. И уже деловым тоном спросил: — Приказ главкома получил? Муравьев по прямому проводу меня предупредил, что ты хотя и предан со своими броневиками Первой армии, по подчинишься только ему.
— Понятно. Чудошвили мне приказал: «Дорогой, не двигайся с места, пока от меня дополнительных указаний не получишь».
Очевидно, Беретти точно передал манеру разговаривать неизвестного Сашке Чудошвили, так как собеседники дружно засмеялись. Иванов взглянул на газетчика:
— Чего ты, пацан, тут прислушиваешься? Через левое плечо, кру-гом…
— Иди, мальчик, иди, — хлопнул стеком Сашку по спине Беретти.
— Вы, дяденька командир, мне за газетку забыли заплатить.
— Прости, друг, — извинился командир бронедивизиона. — Трудящийся народ не обсчитываю. Получай с процентами, — и он дал Сашке бумажку, на которую можно было купить не то что газету, а даже две вафли мороженого.
Сашке не терпелось быстрее увидеть подружку, рассказать ей о щедром командире бронедивизиона. Он мечтал угостить Гражину мороженым на деньги, которые словно с неба свалились. Но девочка все не приходила. Вернулись в типографию другие газетчики, а ее не было, и никто из них ее не видел. Будто сквозь землю провалилась. Не пришла она и к обеду. Мальчик боялся отойти от «Смольного», чтобы не разминуться. Где бы она ни задержалась, сюда-то наверняка придет. Но Гражина не пришла и к ужину.
Вечером, выйдя из «Смольного», Клава Верещагина сказала:
— Набегались, небось. Зови, Саша, подружку, пойдем спать.
— Гражины нет, — развел руками Саша, — еще не приходила. Как ушла утром газеты продавать, так и не вернулась.
— Не вернулась, и ты молчал? Тоже мне, друг называешься.
— Я ее ждал, тетя Клава.
Долго этим вечером бродили по улицам Симбирска Клавдия Верещагина и ее юный спутник. Они побывали на пристани, заброшенных баржах, где ночевали беспризорники, на вокзале, в скверах и на бульварах. Гражины не было.
— Может, она куда уехала? — высказала предположение Верещагина.