Вместе с солдатами Клава Верещагина вышла на просторный двор, где стояли бронеавтомобили. На один из них уже поднялись Беретти, Иванов и Недашевский.
Командир бронедивизиона вскинул руку со стеком над головой, призывая к тишине:
— Товарищи бойцы, однополчане. Сегодня мы собрались накануне больших событий, больших перемен, которые вот-вот должны произойти на нашей революционной многострадальной, обильно политой кровью народа земле.
Верещагина торопливо стала записывать речь Беретти в ученическую тетрадь. К уху командира дивизиона склонился Иванов. Беретти похлопал себя стеком по блестящим крагам, обвел взглядом собравшихся. Наконец увидел журналистку:
— Кто такая? Почему в казармах посторонние?
— Я не посторонняя, — пробилась вперед Верещагина, — я представитель газеты, которую издает в Симбирске местный Совет. Надеюсь, от него у вас нет тайн?
Вмешался Клим Иванов. Он напомнил, что большевики ратуют за строгую дисциплину в армии. В таком случае, почему член партии большевиков Клавдия Верещагина, являясь в расположение воинской части, не попросила разрешения ее командира участвовать в митинге, который касается не столько общественности города, сколько военнослужащих.
— Почему же, общественность тоже хотела бы узнать, накануне каких больших перемен мы находимся, о каких больших событиях, неизвестных даже редакции, говорил командир? Попросить разрешения присутствовать на митинге я не успела. Впрочем, насколько мне известно, разрешения на проведение митинга не просил и командир бронедивизиона в губисполкоме.
— У Варейкиса, что ли?
— Товарищ Гимов уехал в Москву на съезд Советов. Значит, вам следовало обратиться к товарищу председателя губисполкома Иосифу Михайловичу Варейкису.
После небольшого замешательства Иванов и Беретти решили митинг продолжить и разрешить присутствовать на нем представителю редакции. Взяв слово, Клим Иванов прежде всего объяснил, что под большим событием в жизни страны командир бронедивизиона имел ввиду съезд Советов, который завтра, 6 июля, открывается в Москве. Если об этом запамятовали в редакции, достойно сожаления. Революционная Россия ждет от съезда ответа на многие вопросы. Среди делегатов, к счастью, не только большевики, но и представители других революционных партий. Делегаты левых эсеров хотят выяснить, почему стоящие у власти большевики поставили на колени перед немцами народы России.
— Солдаты бронедивизиона, — с пафосом возобновил прерванное выступление Беретти, — хотят знать, против кого они поведут свои боевые машины. Чехословаки, взятые в плен русской армией, желали вместе с нами воевать против немцев. Для этого мы с ними поделились оружием. Почему же сейчас нас заставляют стрелять не в немцев, захвативших наши земли, а в братьев чехословаков? На этот вопрос, товарищ корреспондент, мы и хотим услышать ответ от командующего Симбирской группой войск. Уверен, что губисполком против этого не станет возражать.
— Я не уполномочена решать за губисполком о правомочности собранного вами, товарищ командир, митинга, — ответила Верещагина. — Хотя предполагаю, что вы обворовываете себя, предоставляя возможность высказаться по заинтересовавшему солдат вопросу только левым эсерам. Знаю, что у Симбирского комитета партии большевиков точка зрения не совпадает с точкой зрения левых эсеров. Может быть, товарищ Варейкис…
— Думаю, что в другой раз, — перебил журналистку Клим Иванов, — солдаты сочтут возможным выслушать и товарища Варейкиса, который, кажется, является вашим женихом или что-то в этом роде…
Верещагина смутилась, солдаты засмеялись.
— Вот, оказывается, кому барышня дает интервью, — выкрикнул шофер в кожаной фуражке.
Клим Иванов снова овладел вниманием солдат. Он пересказал историю создания чехословацких бригад, укомплектованных из пленных, о чешском национальном комитете в России, стремившемся основать Богемское королевство под скипетром императора России. Комитет и участвовал в формировании из военнопленных полков и бригад. Они вместе с русскими должны были воевать против австрийцев и немцев.
— Но, — воздел над головой руки Клим Иванов, — то, что мог сделать тупоумный российский монарх, оказалось не под силу нашим большевикам. Романов привлек на свою сторону чехословаков. Большевики любят к месту и не к месту повторять лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», с братьями же чехословаками расправляются как с лютыми недругами. А ведь товарищам большевикам должно быть известно, что основу чехословацких бригад составляют пролетарии. Большинство пленных чехов и словаков работали на фабриках и заводах. Когда началась гражданская война, предприятия закрылись. Вина в этом не пленных, но они первыми оказались вышвырнутыми на улицу. Они стали перед проблемой: умереть с голода в чужой стране или с оружием в руках пробиваться к себе на родину. Большинство без колебаний надело военную форму, взяло в руки оружие.