Варейкис проснулся внезапно. Ему снилась Эляна. Он вдыхал аромат ее волос, видел ее глаза с расширенными зрачками, полураскрытые губы. Иосиф Михайлович продолжал лежать неподвижно, стараясь преодолеть охватившее его томление.
Сквозь ставни пробились солнечные лучи, уперлись в неубранную после ужина посуду на столе. С этими лучами ворвалась в комнату сама жизнь: заботы наступившего дня, беспокойство, рожденное телеграммами, полученными вчера из Москвы.
Не став даже завтракать, Варейкис отправился на пристань. Речники работали день и ночь, выполняя заказ Первой армии. К отправке были готовы четыре парохода и шесть барж. Заканчивалось комплектование команд.
К пристани Иосиф Михайлович шел по улицам, от названия которых веяло прошлым: Дворянская, Панская, Шатальная, Всесвятская. Нет, не так они должны называться в городе, который дал миру Ленина. Пусть в их названиях живут имена людей, посвятивших жизнь революции, борьбе за народное счастье: Маркса, Энгельса, Ульянова, Марата, Робеспьера, Карла Либкнехта, Розы Люксембург, Радищева, Рылеева…
Время ли думать о переименовании улиц, когда вчера на местном телеграфе приняли из Москвы несколько телеграмм, подписанных ЦК левых эсеров, полных злобной клеветы на Советское правительство, на большевиков, пришло сообщение об аресте Дзержинского и Смидовича… Саша Швер правильно решил ничего не давать в «Известия» об этих телеграммах, подождать, пока прояснится положение. Свернув в сторону, Варейкис зашел на телеграф. Дежурный, узнав его, проводил в аппаратную. Длинные белые полоски разрывали и наклеивали на бланк.
Варейкис взял в руки еще липкие бланки.
Сегодня, 6 июля, около 3 час. дня, двое (негодяев) агентов русско-англо-французского империализма проникли к германскому послу Мирбаху, подделав подпись т. Дзержинского под фальшивым удостоверением, и под прикрытием этого документа убили бомбой графа Мирбаха. Один из негодяев, выполнявших это провокационное дело, давно уже и многократно связывавшееся в советской печати с заговором русских монархистов и контрреволюционеров, по имеющимся сведениям, — левый эсер, член комиссии Дзержинского, изменнически перешедший от службы Советской власти к службе людям, желающим втянуть Россию в войну и этим обеспечить восстановление власти помещиков и капиталистов, либо подобно Скоропадскому, либо подобно самарским и сибирским белогвардейцам.
Россия т е п е р ь по вине негодяев левоэсерства, давших себя увлечь на путь Савинковых и компании, на в о л о с о к от войны.
В Германии самая сильная партия, военная партия, давно ищет повода для наступления на Петроград, Москву и Царицын. Теперь повод для этой партии есть такой, лучше коего нельзя было ей и желать.
На первые же шаги Советской власти в Москве, предпринятые для захвата убийцы и его сообщника, левые эсеры ответили началом восстания против Советской власти. Они захватили на время комиссариат Дзержинского, арестовали его председателя Дзержинского и члена комитета Лациса, виднейших членов Российской Коммунистической партии (большевиков).
Левые эсеры захватили затем телефонную станцию и начали ряд военных действий, заняв вооруженными силами небольшую часть Москвы и начав аресты советских автомобилей.
Советской властью задержаны как заложники все бывшие в Большом театре делегаты V съезда Советов из партии левых эсеров, а равно приняты все меры для немедленного военного подавления и ликвидации мятежа новых слуг белогвардейских замыслов и скоропадчины.
Все, кто понимает безумие и преступность вовлечения России теперь в войну, поддерживают Советскую власть. В быстрой ликвидации мятежа нет ни тени сомнения.
В с е н а с в о и п о с т ы! В с е к о р у ж и ю!
Д о л о й с л у г б е л о й г в а р д и и и С к о р о п а д с к о г о!»
Перечитав несколько раз Правительственное сообщение, Варейкис попросил срочно доставить копии телеграмм в губисполком, в Симбирский комитет партии, чека и редакцию газеты.
«В быстрой ликвидации мятежа нет ни тени сомнения», — повторил Иосиф Михайлович запомнившуюся строку из сообщения.
Обстановка наконец прояснилась. Враг сбросил маску. Видя его в лицо, легче бороться. О содержании телеграммы надо немедленно поставить в известность Тухачевского. Муравьев — левый эсер. Он может скрыть от войск фронта Правительственное сообщение.