Из подъезда выскочил грузин в черкеске.
— Кацо, главкома убили, — кричал он в темноту ночи, ни к кому не обращаясь. — Предательство! Муравьева застрелили!
Солдаты возбужденно загалдели. Все сразу:
— Как убили?
— Кто стрелял?
— За что убили?
— Вот тебе и Наполеон!
— Достукался.
Первыми опомнились матросы. Выхватив оружие, они двинулись к зданию, неистово матерясь.
Навстречу им вышла группа людей в гражданских костюмах. Гражина узнала Варейкиса в его синей блузе и Швера в потертой студенческой куртке. Девочка в ужасе вскочила с дивана. Ей казалось, что разъяренные матросы сомнут, растерзают небольшую группку гражданских людей.
Иосиф Михайлович спокойно, как будто не видел надвигающихся на него матросов, отчетливо произнес:
— Товарищи, я из Симбирского комитета партии большевиков Варейкис. От имени губисполкома должен вам сообщить: только что погиб смертью предателя, изменивший Советской власти и революции, Муравьев…
— Гады, такого человека угробили, — рванулся к Варейкису чубатый верзила в тельняшке.
— Полегче, дядя, — загородил ему дорогу Медведь. — Кидай револьвер, рваная калоша!
Латышские стрелки, бойцы Московского отряда плотным кольцом окружили членов губисполкома. С балкона на площадь направлено дуло пулемета.
Клава Верещагина в сопровождении ребят — разносчиков газет — выносит из типографии пачку листовок. К ним присоединяется Гражина. Они раздают солдатам бронедивизиона, матросам, пулеметчикам, всем, кто стоит на площади, белые листки, пахнущие свежей типографской краской.
Гражина не слышит, о чем говорит собравшимся Варейкис. Она повторяет жирно набранные на листовке слова: «Революция одержала победу. Революция торжествует!»
Над Волгой уже розовеет край неба. Скоро рассвет.
События этой ночи в Симбирске найдут отзвук во всей России, станут обрастать легендами, правда перепутается с вымыслом. Об измене Муравьева первой напишет центральная газета «Известия». Не располагая достаточной информацией, уже на второй день после гибели Муравьева корреспонденты «Известий» сообщат читателям:
«…Муравьев — левый эсер. Получив телеграммы ЦК партии левых эсеров о том, что будто бы левым эсерам удалось захватить власть в Москве, он но приказу левоэсеровского ЦК немедленно перешел на сторону мятежников.
Захватив народные деньги, Муравьев бежал из Казани в Симбирск.
Из Симбирска он дал телеграмму за № 2882 по всему внутреннему фронту от Самары и до Владивостока всем командующим частями, действовавшими против словаков. Телеграмма эта следующего содержания: «Повернуть эшелон, движущийся на восток, и перейти в наступление к Волге».
Далее он дал приказ всем войскам двинуться на Вятку, Саратов, Балашов и на Москву через Пензу.
Вместе с тем, указывая в своих приказах, будто германские войска перешли в наступление в районе Орши, Муравьев отдал распоряжение наступать против германцев.
Все эти приказы, если бы они были исполнены, неизбежно привели бы к тому, что советские войска были бы уведены с Волги и чехословацким отрядам открыта дорога в глубь России. Переход в наступление против Германии без всякого основания и повода для этого (указание Муравьева на то, будто бы немцы сами перешли в наступление в районе Орши, является заведомой провокационной ложью) имел бы своим последствием вовлечение нас в новую войну.
Однако, будучи вовремя оповещены об измене Муравьева, ни одна воинская часть, ни один солдат Рабоче-Крестьянской армии не последовал за ним.
Тогда Муравьев явился в Симбирский Совет и пытался склонить его на свою сторону, призывая рабочих порвать в большевиками и пойти за ЦК партии левых эсеров в его мятеже против Всероссийского съезда Советов.
Но здесь Муравьев получил решительный, полный негодования отпор. По-видимому, с Муравьевым была небольшая группа его единомышленников. Вопрос этот не выяснен. Полученные донесения говорят о перестрелке, в результате которой было ранено несколько членов Симбирского Совета. Видя полную неудачу в своей попытке склонить к измене и мятежу солдат Рабоче-Крестьянской армии и трудящиеся массы, видя полное крушение своего плана, Муравьев покончил с собой выстрелом в висок.
Наше положение на фронте не изменилось. Руководство операциями против чехословаков временно приняли на себя т.т. Мехоношин и Благонравов.