ПЕЧКА
Редакция жила своей размеренной жизнью. Из типографии по трубам с шумом проносились патроны, которые, Герман знал, заряжены не порохом, а оттисками статей, мокрыми страницами газеты, которую только завтра получат читатели. Мальчишка важно шагал за Павлом Петровичем, а проходившие мимо сотрудники редакции, поздоровавшись со старым журналистом, обращались и к его внуку:
— Как дела, старик? Скоро к нам на работу поступишь?
Герман был удивлен, что «стариком» в редакции почему-то называют всех — и его деда, и молодых парней, и вот даже его, мальчишку, и то в старика превратили. Спросил у деда, почему так называют, но Павел Петрович только плечами пожал. Он сам не знал, когда это началось, почему во всех редакциях журналисты говорят друг другу «старик».
На столе в кабинете у Павла Петровича Ткаченко лежала пожелтевшая пыльная подшивка газеты «Известия».
— Сейчас мы займемся с тобой этим комплектом, — сказал дед, — устраивайся поудобнее. Здесь мы найдем кое-что для нас интересное. Смотри, какой год?
— Ого! Тысяча девятьсот тридцать девятый, — удивился Герка, — это же вышла газета, когда…
— Когда дед еще был молодым, — засмеялся Павел Петрович.
У Германа было такое чувство, будто, листая страницы старой газеты, он вместе с дедом совершает путешествие в далекие довоенные годы. Мелькали заметки о стройках пятилетки, снимки стахановцев, сообщения с фронтов начатой фашистами войны в Европе, героизме советских пограничников и летчиков.
— А теперь смотри внимательно, читай, — предложил Павел Петрович.
На первой странице газеты был напечатан портрет кудрявого, черноволосого летчика в военной форме.
— Смушкевич! — догадался Герман.
— Он самый. А вот и Указ Президиума Верховного Совета СССР. Я хочу, чтобы ты его не только прочитал, но и переписал, запомнил.
Павел Петрович положил перед внуком чистый лист бумаги, шариковую ручку, а затем медленно начал диктовать:
За образцовое выполнение боевых заданий по организации Военно-воздушных частей РККА, дающее право на получение звания Героя Советского Союза — наградить комкора С м у ш к е в и ч а Якова Владимировича в т о р о й м е д а л ь ю «З о л о т а я З в е з д а», соорудить бронзовый бюст и установить его на родине награжденного.
Москва, Кремль, 17 ноября 1939 года».
Ткаченко кончил диктовать, взял написанное внуком, сверил с газетой:
— Молодец, ни одной ошибки. Значит, запомнил?
— Угу, — подтвердил мальчик.
— Когда был принят Указ?
— 17 ноября 1939 года.
— Отлично. Еще вопрос. Где решили установить бюст Смушкевича?
— На родине награжденного.
— Ты помнишь, где родился Яков Владимирович?
— Конечно, у нас в Литве, в Рокишкисе.
— А когда в Литве установили Советскую власть?
— В июле 1940 года, — как заученный урок, ответил Герман.
— Указ же был принят в тридцать девятом году, когда в Литве, значит, и в Рокишкисе, у власти еще находились литовские фашисты. Они, конечно, не собирались ставить бюст советскому летчику, комкору. Но Указ прочли и отреагировали на него по-своему.
— Как?
— Об этом мне когда-то рассказывал брат героя, ныне уже покойный, Семен Владимирович Смушкевич. Попробую я тебе передать его рассказ, но это вечером, дома. А сейчас мне работать надо.
— Семен Владимирович был очень похож на старшего брата, — начал вечером рассказывать внуку старый журналист. — Такой, как ты видел сегодня на портрете в газете. Хотя жизнь у братьев сложилась совсем по-разному. В отличие от Якова, младший брат жил с родителями в Рокишкисе, героических подвигов не совершал. Тихий, скромный парень, ничем не выделялся среди своих сверстников. Семья, как ты сам понимаешь, долгое время сведений о Якове не имела. Мать и отец не раз оплакивали его, как погибшего или пропавшего без вести во время минувшей гражданской войны.