Мол не задавала вопросов, это черта ему нравилась больше всего. Она умела понимать всё без слов. Помогая снимать скафандр, она не могла не заметить его состояние, нетипичное для никогда не болеющих астронов. Но она ничего не сказала, не посоветовала обратиться в биологический отдел, на базе которого существовал крошечный медпункт, предназначенный для лечения мелких травм.
– Поговори с Хоппер, – сказала Мол на прощание.
5
Хоппер расположилась на мягком кресле напротив и пристегнула ремень, улыбнулась.
– Как дела? О чём ты хочешь поговорить?
– Я видел свет. Там, на Земле. Он не такой, как обычно, не природный. Это что-то другое. Как будто там кто-то есть, и он посылает нам сигнал, – Хоппер было открыла рот, но промолчала. Эйлер знал, что она хочет сказать, что на Земле нет жизни уже много-много рассветов. Он был благодарен консультанту за возможность высказаться.
– Что если кто-то выжил, затаился, ждал всё это время, а теперь решил объявить о себе? Понимаю, как это звучит. Ведь земные люди не могут жить так долго. Но они умеют то, чего не умеем мы, – Эйлер поймал себя на том, что говорит в настоящем времени, но не стал исправляться. Какая-то часть его уже не сомневалась в существовании землян, хотя разум говорил, что такого не может быть, это всего лишь теория, догадки, вымысел уставшего вылазками в открытый космос мозга. – Они быстро размножаются. Должно быть, сменилось несколько поколений, но они определённо выжили, они ТАМ. Они нуждаются в нас, да и нам бы не помешали кое-какие ресурсы. Как они жили всё это время без нас? Как не потеряли смысл? Суть смертного – служить кому-то более сильному, могущественному, вечному. Думаю, настало время напомнить о себе, пока земляне не потеряли веру. Разве не в этом наше предназначение? Служить людям высшей силой, приглядывать за ними, чтобы они верили в то, что после смерти присоединятся к нам, станут вечными? Помнишь, что было до нас? Земные люди потеряли веру, погрязли в грехе, саморазрушении, убийствах, уничтожении своей среды, собратьев... Всё потому, что чувствовали себя одинокими, никому не нужными, бессмысленно проживавшими свои никчёмные жизни, чтобы умереть и стать пищей для бактерий, не более. Раньше люди верили в богов, но технический прогресс заставил требовать доказательств, а их не было. Но потом они придумали нас, и всё стало на свои места. Прекратились тысячи ежегодных самоубийств, убийств и самоповреждений. Люди взялись за ум, снова стали созидать. Им стало ради кого и чего это делать. Пока не случилась та катастрофа.
До встречи с Хоппер Эйлер и не думал, во что переродится их беседа. Он говорил, и каждая фраза рождала новую мысль. Теперь ему казалось странным, почему он не подумал об этом сразу, ведь это так логично. Увидев свечение с планеты, он сразу почувствовал, что в нём есть что-то особенное, важное, но не мог понять, что. А теперь слова текли с его губ, выстраиваясь в закономерности. Как они могли позабыть о своём предназначении, перестать надеяться, обрести себя на одинокое существование без цели, без смысла? Боги без подопечных, как это жалко звучит.
– Мы должны сообщить им, что мы здесь, рядом, видим их, беспокоимся. Им нужна надежда, цель. Я не претендую на понимание того, каково это знать, что смерть в любом случае настигнет, какую бы праведную и осторожную жизнь ты ни вёл, но я убеждён, что, веря в нас, как в могущественную силу, земляне мощную энергию двигаться вперёд, выживать. Мы – их смысл. А они – наш.
Эйлер замолчал и положил руки на подлокотники, сигнализируя, что завершил свой монолог. Но консультант молчала, видно поражённая услышанным. Несколько раз по ходу монолога Эйлер видел, как то вспыхивали, то гасли огоньки в её глазах. В ней что-то происходило, ему удалось задеть её за живое, заставить глаза гореть, а ум – работать.
Когда пауза затянулась, Эйлер не смог больше молчать.
– Что ты думаешь обо всём этом?
– Думала, ты просто устал, но вижу – это другое. Дай мне время подумать. Ты же действительно горишь желанием узнать, что это за свет на планете?
После всех затраченных на монолог эмоций такая реакция разочаровала инженера, но он сдержался, хотя и стоило ему это последних сил.
Он отстегнул ремень, направился в спальную капсулу. Оставалось ещё примерно полтора рассвета до начала смены на восстановление внутреннего равновесия. Пока молодой инженер плыл в жилой сектор, он успел несколько раз пожалеть, что решился высказаться. Мысли завертелись по кругу, снова собираясь выбить из колеи. Оказавшись в капсуле, Эйлер натянул пижаму, пристегнулся ремнями, чтобы не удариться во сне головой об потолок. Надел наушники и включил музыку земных людей из 20 столетия. Музыка – это то, на что способны только смертные, и сейчас Эйлеру хотелось быть к ним ближе, пусть хотя бы так.