— Присоединяйся, — говорит Панкрат.
— Момент, — улыбается Игореха и расчесывает мокрую шевелюру.
— Значит, остаешься? — спрашивает Панкрат, наливая в кружку густую, темную, как пережженный сахар, жидкость.
— Остаюсь, — кивает Игореха. — Вы не обижайтесь, мужики, но это непорядок оставлять дом без крыши.
— Тебе придется уезжать отсюда одному со всеми вытекающими отсель последствиями. — Панкрат почему–то кивает на чайник и выплескивает в мою кружку заварку.
Игореха опять кивает и улыбается.
— И палатку придется собирать одному…
— И «вельзевула» возвращать, — вставляю я.
. — Управлюсь, — продолжает улыбаться Игореха. Он первым допивает чай. Споласкивает кружку кипятком. Ставит ее на стол и после этого говорит нам:
— Пока.
— Счастливо оставаться, — протягивает ему руку Панкрат и тяжело поднимается из–за стола.
— А тебе счастливой дороги и хорошей рыбалки, — добавляет Игореха и затем протягивает руку мне: — Удачи тебе.
Я сжимаю натертую до наждачной шершавости ладонь Игорехи, и мне тоже очень хочется пожелать ему чего–нибудь хорошего и попросить передать привет троянскому коню… Но в памяти мгновенно всплывает фраза о данайцах и их дарах.
— Знаешь, — говорю я, — знаешь, — повторяю я, — пожалуй, я останусь с тобой.
— Как хочешь, — говорит Игореха.
— Ну и дурак, — хмыкает Панкрат и достает папиросу.
Троянский конь уже изрядно побегал вверх и вниз когда на дороге показался Панкрат.
— Бог в помощь, работнички! — кричит он и машет рукой.
— Привет! — отвечаем мы,
— Как там? — кивает Игореха в сторону, где стоит наша палатка.
Он закуривает. Оглядывается. Прыгает через канаву и подходит к Игорехе.
— Так как там? — повторяет Игореха.
— Да ну их к черту, — смеется Панкрат и шлепает Игореху по плечу. — Иди наверх, сегодня моя очередь снаряжать троянского коня.
—